по морю через Филиппины и по суше через Бирму, достигла материкового Китая; к следующему году она продвинулась на две тысячи километров к северу до Пекина. В 1821 году вместе с иранской армией она дошла до Багдада и уже достигла Занзибара у побережья Восточной Африки. В 1823 г. случаи заболевания были отмечены в Сирии, Египте и на берегах Каспийского моря. В Сибирь зараза попала из Китая. В 1829 г. болезнь достигла Оренбурга, в сентябре 1830 г. - Харькова (Украина) и Москвы, весной 1831 г. - Варшавы и Риги. Летом 1831 г. болезнь достигла Стамбула, Вены и Берлина, а в октябре появилась в Гамбурге, откуда распространилась в Англию, а через четыре месяца - в Эдинбург. В июне 1832 г. он переплыл Атлантику, вероятно, на корабле иммигрантов из Ирландии в Квебек, а к двадцать третьему числу месяца оказался в Нью-Йорке. Весной 1833 года Гавана потеряла 12% своего населения. В Мехико за несколько недель умерло 15 000 человек.

Более поздние волны придали новую силу локальным эпидемиям и добавили в список новые населенные пункты. Хотя первая волна, безусловно, была агрессивной, ее разрушительные последствия впоследствии были превзойдены в нескольких случаях. Третья пандемия холеры (1841-62 гг.) разразилась во время Опиумной войны в Китае, куда ее занесли британские войска из Бенгалии. В Париже, где первый приступ случился в 1832 году, в 1849 году погибло до 19 тыс. человек. В то же время (1848-49 гг.) в царской империи от этой болезни умер миллион человек. Следующие вспышки, каждая из которых была слабее предыдущей, последовали в Париже в 1854, 1865-66, 1873, 1884 и 1892 годах. После 1910 г. Франция была свободна от холеры. После 1866 г. в Лондоне больше не было таких случаев, несомненно, благодаря принятым образцовым мерам по улучшению санитарных условий. Нью-Йорк тоже избежал эпидемии 1866 года благодаря разумным профилактическим мерам, в то время как другие регионы США сильно пострадали. В последний раз холера проникла в страну в 1876 году.

В ходе Крымской войны (особенно зимой 1854-55 гг.) распространение холеры среди незащищенных солдат, живущих в катастрофических санитарно-гигиенических условиях, стало главным толчком, побудившим таких реформаторов, как Флоренс Найтингейл - не только медсестру, но и один из величайших политических и административных талантов своей эпохи - призвать к радикальным изменениям в медицинской политике армии. Из 155 тыс. британских, французских, сардинских и османских солдат, погибших во время войны, более 95 тыс. умерли от холеры и других болезней. В 1850 г. от холеры вновь пострадала Мексика, а в 1865-1871 гг. - Восточная Африка; особенно сильные вспышки были в Японии в 1861 г. и в Китае в 1862 г. В Мюнхене, печально известном очаге болезни, эпидемия 1854-55 гг. была сильнее, чем в 1836-37 гг. и еще один крупный визит последовал в 1873-74 гг. В Вене холера унесла около 3 тыс. жизней во время Всемирной выставки летом 1873 года. Гамбург в какой-то степени был избавлен от первых пандемий, но во время вспышки 1892-93 гг. (которая была сильнее, чем где-либо в Западной Европе) погибло больше жителей города, чем во всех предыдущих вместе взятых. Поскольку это произошло в то время, когда статистические методы уже достигли значительных успехов, имеющиеся данные позволяют проанализировать социальные последствия эпидемии более детально, чем в случае любого другого кризиса общественного здравоохранения конца XIX века.Филиппины пережили эпидемии в 1882 и 1888 годах; в 1902-4 годах (когда овощи из Гонконга и Кантона, вероятно, завезли бациллу) здесь умерло от холеры до 200 тыс. человек из населения, ослабленного американской завоевательной войной. В Неаполь, спустя три десятилетия после вспышки 1884 года, холера вновь пришла в 1910 году из России (где она унесла 101 тыс. жизней), и власти США внимательно следили за большим количеством итальянских эмигрантов, прибывавших в то время. Уникальным в европейской истории этого заболевания является тот факт, что итальянские власти (под давлением неаполитанских судоходных кругов) предприняли значительные усилия для его сокрытия.

Общее количество людей, умерших от холеры, не поддается даже приблизительному подсчету. В Индии, вероятно, наиболее серьезно пострадавшей от холеры, для периода с 1817 по 1865 год (когда началась достаточно полезная статистика) предлагается цифра 15 млн. человек, а для периода с 1865 по 1947 год - еще 23 млн. Внезапность вспышки холеры, которая за один день может заразить тысячи людей в большом городе через загрязненную воду, придавала драматизм. В 1831-32 гг. и в 1872-73 гг. Венгрия пострадала сильнее, чем любая другая европейская страна; уровень смертности в 1870-х гг. был на 4% выше, чем в предыдущие и последующие десятилетия. В целом смертность от этой болезни колебалась от верхнего предела в 6,6 на тысячу человек в Лондоне до более чем 40 на тысячу в Стокгольме или Санкт-Петербурге и 74 на тысячу в Монреале (в 1832 г.).

Великая пандемия 1830-32 годов, в которой погиб Георг Вильгельм Фридрих Гегель, произвела особенно глубокое впечатление на умы людей в Европе. Быстрота распространения болезни из Азии, напоминающая монгольское нашествие микробов, и беспомощность ее жертв привели к настоящей демонизации "новой чумы". Среди богатых она подогревала страх перед низшими классами как носителями смерти, а среди бедных вызывала опасения, что власти травят их, чтобы решить проблему безработицы. Примитивный Восток", перед которым "цивилизованный мир" десятилетиями чувствовал свое превосходство, казалось, доказывал свою непреходящую подрывную силу. В Великобритании, Франции и Германии медики пытались подготовиться к будущему после первых тревожных сообщений из России, когда еще ничего не было известно ни о возможных масштабах и путях распространения болезни, ни об эффективности каких-либо мер противодействия. Наиболее точные описания холеры были получены от британских врачей в Индии, но в континентальной Европе на них практически не обратили внимания.

Многие источники рассказывают о первом появлении холеры во Франции и ее социальных последствиях для столицы. Первые случаи заболевания появились 14 марта 1832 г. у врачей, недавно вернувшихся из Польши; холера, в отличие от чумы, проникла в страну не через порты Средиземноморья, а через Рейнскую область или Ла-Манш. В марте умерло девяносто человек, а в апреле уже 12 733. Общественные места опустели, и все, кто мог бежать из города, не теряли времени, что было уже привычной реакцией (вице-король Египта в 1848 г. бежал до Стамбула). Проблема утилизации трупов была практически неразрешимой. О причинах эпидемии ходили слухи, напоминающие о прошлой эпохе. Начались восстания, унесшие не менее 140 жизней. 1 октября было установлено, что эпидемия закончилась. Как и во время всех эпидемий, в