Квартирка небольшая, двухкомнатная. Дом хоть и новый, но ремонт в квартире, похоже, сделан кое-как. Дешевые блеклые обои, чуть ли не советских времен, отвалившийся плинтус, межкомнатные двери со стеклянными вставками, одна из которых опасно расколота надвое. А Гриша не такой уж и хозяйственный, как я думал.

Надеваю стоптанные тапочки без задников, которые, похоже, принадлежат Грише, и иду на кухню. Там тоже тесно. Пространство между газовой плитой, кухонным шкафом, холодильником – инородно выглядящим корейским «Самсунгом» – и обеденным столом занято забитыми мусором пакетами и сушилкой для белья.

Заметив мой взгляд, Алина поясняет:

– Лифт не работает… Да вы и так знаете. А мне тяжело сейчас по лестнице подниматься. Чаю? Только заварила.

– Не откажусь.

Девушка сноровисто разливает чай и выставляет на стол розетку с клубничным вареньем. Замечаю, что на ней под передником только короткий шелковый халатик, почти ничего не скрывающий, и чувствую себя неловко.

– Мама передала, свежее, – она садится, с трудом протискиваясь между столом и стулом, упершимся в холодильник. – Как там Гриша?

– Страдает, – отвечаю, отхлебнув чаю. – Вчера я получил премию, пригласил коллег поужинать, отметить. Меня уже не было, но Кирилл, другой наш коллега, у которого сейчас живет Гриша, рассказывал, как он порывался к вам поехать, чтобы помириться.

– Так он и приехал! – звенящим голосом восклицает Алина. – Как всегда, ночью и пьяный!

– А вы что?

– Конечно, не пустила!

– Алина, можно вопрос? Вы официально женаты?

– Нет. А при чем здесь это?

– А почему? Гриша не предлагал расписаться?

– Предлагал, – бурчит Алина. – Я так не хочу! Я красивую свадьбу хочу, много гостей, лимузин, медовый месяц, а не просто пойти и расписаться…

Из дальнейшего разговора картина становится примерно понятной. Да что там примерно, предельно. Юная студентка-провинциалочка цепляет такого же, но уже не совсем юного, провинциала с перспективой – съемной квартирой и постоянным местом работы. Оперативно залетает и ждет предложения. Влюбленный Гриша, немного озадаченный так быстро пролетевшей молодостью и грядущим отцовством, большого энтузиазма не проявляет, но, как положено, радуется и делает Алине предложение.

Главная цель жизни девушки достигнута, но счастья почему-то нет. Потому что новоиспеченный папаша не нагулялся и еженедельно куда-то пропадает на всю ночь; потому что не планируется никакого свадебного платья и церемонии, а лишь унылый поход в ЗАГС. Гриша считает расходы на это расточительством, а хочет в родном поселке справлять свадьбу. Не о таком она мечтала, не так видела семейную жизнь маленькая Алина.

В их семье, как я понял, отец намертво засел под маминым каблуком, вел себя тише воды ниже травы, а в те редкие моменты бунтарства, заключавшиеся в выпитой с мужиками в гараже бутылке водки или пива, а то и того и другого, мать не пускала отца на порог, и тот ночевал во дворе. Наутро, проспавшись, он приходил домой с цветами, каялся и следующие полгода вел себя паинькой, исполняя любой каприз жены.

Именно такой образ мужчины и его поведения в семье прочно осел в юной Алининой головке. Каково же было ее удивление, когда Гриша, не пущенный пьяным за порог, не явился домой вообще и «неделю где-то шлялся».

– И что, даже не звонил? – удивляюсь я.

– Ну… звонил. Но я не отвечала! А зачем?

И правда, зачем.

– Алина, ты работаешь?

– Я в положении! – возмущенно отвечает девушка. – На пятом месяце!

– За квартиру, – я обвожу рукой пространство вокруг, – Гриша платит?

– Ну.

– На жизнь хватает?

– Пф-ф, – фыркает Алина, размахивая смартфоном, на экране которого виднеется лента Инстаграма. – На какую жизнь? Еле-еле концы с концами сводим.

«Сводим» – хороший знак. Значит, все еще считает себя с Гришей семьей.

– Но все-таки Гриша тебя обеспечивает?

– И че?

Вот это вот ее «и че» меня и добивает.

– А то! Алина, девочка, он очень тебя любит, раз терпит такое к себе отношение и все еще хочет вернуться. Включи мозг… Да отложи ты в сторонку телефон, потом успеешь лайки раскидать. Ты в положении, живешь в арендованной квартире, за которую платит Гриша, и ты смеешь его еще, как нашкодившую собаку, не пускать в его же дом? Он – мужчина, его главная забота – обеспечить семью, и друг эту задачу худо-бедно выполняет. И он имеет право иногда расслабиться с друзьями и коллегами, разве нет?

– Какие друзья? Такие же алкаши, как он? – У меня складывается впечатление, что она говорит мамиными словами, не вкладывая в них особого смысла.

– Ты понимаешь, что чем чаще ты его будешь так называть, тем скорее он на самом деле превратится в алкоголика? Ты же ему вбиваешь эту мысль, как молотком, в голову!

– Так он же пьет!

– Все иногда выпивают. И что? Страна у нас такая. Ты, что ли, никогда не пила?

– Я беременна!

– Умница, хвалю. А до этого?

– Ну… Было…

– Любишь его?

– Не знаю… Наверное.

– Наверное?

– Люблю.

– Тогда слушай. Гриша – не алкаш, – четко выговариваю, чеканя слова так, чтобы отпечатались в ее молоденькой прекрасной головке. – Работает, деньги тебе приносит, когда ты его выгнала – он не побежал по девкам, а устроился перекантоваться у нашего коллеги Кирилла. А теперь представь, что он уйдет от тебя. На самом деле уйдет, найдет другую…

Бум! Внезапно всплывает системное уведомление:

Вы нанесли критический урон словом Алине Черных: —30 % к духу и уверенности.

Ничего себе, и такое бывает? Судя по эффекту моих слов, девочка даже на миг не задумывалась о том, что Гриша может ее бросить, настолько уверена в своей правоте и настолько крепко залип в ее сознании шаблон поведения слабохарактерного отца.

Алина часто моргает, ее нижняя губа дрожит – сейчас заплачет. Точно. По ее щеке скатывается слеза.

– Он кого-то нашел? – спрашивает она, сдерживая готовые вырваться рыдания.

Я умышленно не отвечаю сразу. Пусть проникнется. Пью чай, смотрю на индикаторы – настроение девушки рухнуло, и это тоже хороший знак. Допив, смотрю на часы – мне пора.

– Никого он не искал. Тебя он любит. Просто будь с ним ласкова, и все у вас будет хорошо.

Некоторое время Алина молчит, наливает мне еще чаю и, успокоившись, приводит себя в порядок. Вдруг мы слышим стук в дверь. Она вскакивает, задев столешницу, чуть не расплескав чай в чашках.

– Ой, это, наверное, сосед, я открою.

– Да мне пора, – я тоже встаю из-за стола. – Спасибо за чай. Миритесь с Гришей и живите дружно!