Я стянула плотное льняное одеяло и увидела следы засохшей крови на бедрах и животе. Между ног было влажно, и я провела там пальцем. Мускус… нет, не мой запах.

Этого хватило — я смутно припомнила сон… или то, что я сочла сном. Как надо мной навис огромный медведь, заслоняя звездное небо, как ужас не давал мне пошевелиться. И я лежала, притворяясь мертвой, пока зверь ерзал, обдавая меня горячим дыханием и прижимаясь мягким мехом к груди. Слишком нежный для зверя.

Краткий миг сознания: холод, затем жар, когда голая кожа — не шкура — коснулась моей. И я снова погрузилась в пьяные грезы, пока он медленно, мощно брал меня… и оргазм, перешедший в очередной сон. И тихое рычание на шотландском где-то над ухом.

На плече я заметила розоватый полумесяц-укус.

— Теперь ясно, почему ты до сих пор дрыхнешь, — укоризненно сказала я.

Солнце наконец коснулось щеки Джейми, осветив рыжую бровь. Будто спичка вспыхнула. Джейми не открыл глаз, но на лице его расползлась сладкая улыбка.

Индейцы оставили нам часть медвежатины, тщательно завернутой в кусок промасленной кожи. Они повесили его на ветку, чтобы не привлекать внимания енотов и скунсов. Позавтракав и наскоро вымывшись в ручье, Джейми определил наше дальнейшее направление по солнцу и горам.

— Туда, — кивнул он на дальнюю вершину. — Видишь перевал и вершину чуть поменьше? На другой стороне — земли индейцев. По новому договору граница проходит по хребту.

— А кто-то вообще может пережить переход через него? — Я недоверчиво уставилась на зубчатый, похожий на пилу хребет.

Перед нами вздымались бесконечные горы, будто миражи, возникшие в заполненных туманом долинах. Зелено-черные, синие и лиловые. Дальние пики, словно черные иглы, протыкали ясное небо.

— Ага. — Джейми вскочил в седло и развернул лошадь так, что солнце осветило его плечо. — Пришлось, чтобы определить, какие земли можно заселять. Я узнал про границы еще в Уилмингтоне, и Майерс подтвердил — эта сторона самого высокого хребта. Еще хотел расспросить наших вчерашних знакомых. Ну, чтобы убедиться, что они тоже так считают. — Джейми усмехнулся. — Готова, саксоночка?

— Всегда готова, — заверила его я и направила свою лошадь за ним.

Джейми прополоскал рубашку — точнее то, что от нее осталось, — в ручье. Окровавленные ошметки ткани сохли на крупе лошади, а Джейми ехал полуобнаженным, в одних лишь кожаных бриджах. Плед он небрежно набросил на пояс. Длинные царапины от медвежьих когтей казались почти черными на светлой коже, но явного воспаления я не заметила. А учитывая легкость, с которой Джейми держался верхом, очевидно, раны его не беспокоили.

Как и все остальное, насколько я поняла. Конечно, в нем чувствовалась легкая настороженность, однако с его плеч словно свалился некий груз. Наверное, дело было во встрече с тремя охотниками. Первая встреча с дикарями нас обоих основательно обнадежила и явно помогла Джейми перестать видеть за каждым деревом каннибалов с томагавками наголо.

Или, может, его успокоили сами деревья. Или горы. Настроение Джейми улучшалось с каждым шагом вверх. А я не могла не разделить его радость… и в то же время во мне рос страх — к чему она может привести?

Ближе к полудню мы подъехали к склону, покрытому таким густым лесом, что продолжать путь верхом стало невозможно. Глянув на почти вертикальную скалу, возвышающуюся над темной путаницей из веток, я позавидовала лошадям, которым предстояло остаться внизу. Мы стреножили их возле ручья, берега которого поросли сочной травой, а сами зашагали дальше, все выше и выше, все глубже и глубже в чертов первобытный лес.

Нас окружали сосны и, кажется, тсуги. Вроде так они называются, размышляла я, перелезая через узловатое поваленное дерево. Огромные стволы вздымались так высоко, что нижние ветви начинались лишь в двадцати футах над моей головой. Лонгфелло о таком и не слыхивал.

Воздух был прохладным и влажным, дышалось легко. Туфли беззвучно утопали в многовековом черном слое перегнивших сосновых иголок. Мой отпечаток в мягкой грязи на берегу ручья выглядел странным, как след динозавра.

Мы достигли вершины хребта… и увидели следующий, а за ним еще один. Я не знала, что мы вообще ищем или как мы поймем, что что-то нашли. Джейми без устали шел вперед привычной походкой горца и изучал обстановку. Я тащилась за ним, наслаждаясь видом. Временами я срывала полезные растения или выкапывала корешки, а потом складывала эти сокровища в кисет на поясе.

Двинувшись вдоль хребта, мы уткнулись в заросли вереска. Местечко, издали смотревшееся светлым пятном на фоне темных хвойных деревьев, вблизи оказалось непроходимым переплетением колючих ветвей.

Мы вернулись назад и начали спуск, постепенно выбираясь из-под громадных ароматных сосен. Миновали склоны, покрытые пожелтевшей на солнце оленьей травой и наконец вышли к обрыву. Внизу текла безымянная речушка.

Под тенью деревьев было прохладно, и я с облегчением выдохнула, приподнимая волосы над шеей, чтобы проветриться. Джейми оглянулся, улыбаясь, и придержал для меня ветку.

Говорили мало, будто горы отнимали не только дыхание, но и способность к общению. Полные зеленых убежищ, они казались юными отпрысками шотландских гор, только гуще заросшие лесом и в два раза выше черных родительских скал. Однако в воздухе витал тот же приказ молчать, то же обещание чудес и тайн.

Землю здесь покрывал глубокий слой опавшей листвы, которая мягко пружинила под ногами. Пустота между огромными мшистыми деревьями словно обретала волшебные свойства — пройдешь и окажешься в другом измерении.

Волосы Джейми вспыхивали огнем, когда на них падали случайные лучики солнца, — и он словно факел вел меня сквозь лесные тени. Рыжим прядям, немного потемневшим за последние годы, солнце вернуло огненную медь. Джейми успел потерять ремешок, который стягивал волосы; он остановился и отбросил влажные пряди с лица. Мелькнула седина — над самым виском, напоминание о пуле, полученной в пещере Абандаве.

Я слегка содрогнулась. Хорошо бы забыть Гаити и его жестокие тайны, но вряд ли удастся. Я и сейчас порой слышу, на грани сна, завывание ветра в пещере.

Мы взобрались на гранитный выступ, покрытый мхом и вездесущей влагой, а потом пошли вдоль ручья, продираясь сквозь высокую траву и уклоняясь от низких веток. Вокруг развернулись настоящие чудеса. Крошечные орхидеи и хрупкие грибы, дрожащие, как желе, на поваленных стволах. Стрекозы, порхающие над водой, словно драгоценные камешки. Поглощающий все туман.

Богатство природы поражало. На лице Джейми застыло блаженное выражение, как у человека, который знает, что спит, но не хочет просыпаться. Как ни странно, чем лучше я себя чувствовала, тем хуже мне становилось. Я была бесконечно счастлива — и столь