Рокки зажег пару фонарей. Но даже в их свете ее повсюду окружали тени. По крайней мере, главную лестницу найти было несложно, и указания Вильяма привели ее в анфиладу комнат, каждая из которых была больше всего ее дома.

Гардероб, когда она отыскала его, оказался просто комнатой, заполненной вешалками.

Платья поблескивали в сумраке. И сильно пахли нафталином.

– Эт' интересно, – сказал позади нее Рокки.

– О, да это просто средство от моли, – пояснила Сахарисса.

– Нет, я про следы, – ответил тролль, – в холле они т'же были.

Она оторвала взгляд от платьев и посмотрела вниз. Определенно, пыль кто-то потревожил.

– Э… уборщица? – предположила она. – Кто-то ведь должен за всем тут присматривать?

– И чт' она делала, п'-вашему? Пыталась запинать эту пыль до смерти?

– Но здесь же должны быть те, кто за домом следит? – неуверенно предположила Сахарисса. Голубое платье шептало ей: «Возьми меня, я как раз подойду. Посмотри только, как я мерцаю».

Рокки встряхнул коробку с нафталином, шарики покатились по столу и упали в пыль.

– Выглядит так, будто моли эти штуки по вкусу, – констатировал он.

– Как думаешь, вот это платье не кажется слишком… передовым? – спросила Сахарисса, прикинув наряд на свою фигуру.

Рокки встревожился. Его наняли не за то, что он разбирался в платьях, и уж точно не за то, что он понимал сленг Среднего Класса.

– У вас спереди и так все в п'лном порядке, – наконец, высказался он.

– Я имела в виду, не буду ли я выглядеть в нем женщиной легкого поведения!

– А, это, – пробормотал Рокки. – Нет. Т'чно, нет.

– Правда?

– К'нечно. Вести вас будет нелегко, с таким-то п'долом.

Сахарисса сдалась.

– Думаю, миссис Хотбед сможет его слегка расшить, – задумчиво сказала она.

Мысль еще покопаться в гардеробе была очень заманчивой, но она ощущала себя преступницей, вторгшейся сюда незаконно, а, кроме того, что-то ей подсказывало: женщина, у которой сотни платьев, скорее заметит отсутствие одного из них, чем та, у которой их всего дюжина. В любом случае, темнота и пустота действовали ей на нервы. Они были как будто полны призраками.

– Пойдем обратно, – решила Сахарисса.

Когда они были уже на полпути через холл, кто-то запел. Слова были бессвязными, и пел явно пьяный, но это точно было пение, и раздавалось оно откуда-то снизу.

Рокки пожал плечами, когда Сахарисса взглянула на него.

– М'жет, эт' моль устроила нафталиновое веселье? – предположил он.

– Это наверняка смотритель, правда? Наверное, нам лучше, ну знаешь, сообщить, что мы были здесь?

Сахарисса переживала. Это казалось ей очень невежливым: просто взять что-то и сбежать.

Она направилась к зеленой двери у лестницы и распахнула ее. Пение зазвучало громче, но сразу прекратилось, когда она сказала в темноту:

– Извините?

Через несколько секунд раздался голос:

– Ау! Как вы там? Лично я – отлично!

– Это всего лишь… я. Вильям сказал, мне можно? – она облекла утверждение в форму вопроса, как человек, который извиняется перед вором, что застал его во время работы.

– Мистер Нафталиновый Нос? Упс! – сказал голос из тени внизу.

– Э… с вами все в порядке?

– Не могу… это… хахаха…. Все эти цепи… хахаха…

– Вам… плохо?

– Нет, я в порядке, в полном порядке, просто для меня это несколько слишком.

– Что несколько слишком? – спросила Сахарисса, прикрывшись, как щитом, хорошим воспитанием.

– …ну как это… в чем хранят ввыпику… бочки?

– Вы пьяны?

– Верно! Именно! Пьян как… ну как это… сапоги делает… ахахаха…

Раздался звон стекла.

Слабый свет фонаря высветил винный погреб, и человека, сидящего на скамье, от его колен к кольцу в полу тянулась цепь.

– Вы… узник? – спросила Сахарисса.

– Ахаха.

– Вы давно здесь? – она начла спускаться вниз.

– Годы…

– Годы?

– У меня тут много разных годов… – узник взял бутылку и уставился на нее. – Вот… Год Улучшенного Верблюда… это был очхороший год… А вот… Год Переведенной Крысы… еще один очхороший год… очхорошие годы, много. Хотя, я съел бы печеньку….

Знания Сахариссы о хорошем вине были весьма ограничены, она знала только, что Chateau Maison пользуется популярностью. Однако она была уверена, что людей нельзя приковывать цепью, чтобы заставить пить вино, даже если речь идет об этой эфебской гадости, от которой стакан прилипает к столу.

Она подошла чуть ближе к узнику, и свет упал на его лицо. Несмотря на застывшую улыбку сильно пьяного, лицо было очень знакомым. Она видела его каждый день, на монетах.

– Э… Рокки, – позвала она. – Э… не мог бы ты подойти сюда, на минутку?

Дверь распахнулась, и тролль стремительно спустился по ступеням. К сожалению, это произошло потому, что он катился кувырком.

Вверху лестницы, потирая кулак, появился мистер Тюльпан.

– Это мистер Чихайло! – вскричал Чарли, салютуя бутылкой. – Вся банда в сборе! Хей-хо!

Рокки, слегка пошатываясь, поднялся на ноги. Мистер Тюльпан зашагал вниз по лестнице, на ходу выдрав доску из дверного косяка. Тролль поднял кулаки и встал в классическую боксерскую стойку, но мистер Тюльпан не стал утруждать себя такими пустяками и с размаху огрел его древней, почти уже окаменевшей доской. Рокки рухнул, как срубленное дерево.

Только после этого огромный человек с крутящимися глазами обратил внимание на Сахариссу.

– Кто ты, к …ному черту, такая?

– Не смейте ругаться на меня! – возмутилась она. – Как вы смеете так выражаться в присутствии леди!

Эта отповедь, похоже, привела его в некоторое замешательство.

– Я не ругаюсь, б…!

– Э, погодите, я видела вас раньше, вы… Я же знала, что вы не настоящая девушка! – с триумфом объявила Сахарисса.

Раздался щелчок взведенного арбалета. Некоторые тихие звуки разносятся, тем не менее, очень далеко и обладают значительным останавливающим действием.

– Некоторые мысли слишком ужасны, – сказал худощавый человек, смотревший на нее с верхних ступеней лестницы сквозь прицел своего карманного арбалета. – Что вы здесь делаете, леди?

– А вы были братом Гвоздем! Это вы не имеете права находиться здесь! Ключ у меня!