Колдун уже стоял в покоях и ждал капитана, и три чаши стояли и ждали его на подносе, мертвенно мерцая в полумраке.

«Что? Опять? Так он и будет у меня душу выматывать», – зверея, подумал капитан и сделал шаг к колдуну. Тот попятился, ухмыльнулся и скрылся со своим подносом в углу за драпировкой. Капитан подошёл и приподнял её – за драпировкой была дверь. Он саданул в неё ногой – дверь оказалась заперта.

Ойяшакур призывно засмеялась и подошла к нему.

****

Когда капитан вернулся от Держащей Небо, мистер Трелони и доктор Легг сидели на ковре и тихо разговаривали. Капитан, не снимая ботинок, подсел к ним и спросил:

– Почему не спим?

– Выспались днём, – буркнул в ответ доктор.

– Это хорошо, – заметил капитан. – Я на это как раз и надеялся.

Доктор Легг покосился на него. Мистер Трелони настороженно поднял брови и тихо произнёс:

– Дэниэл, мне кажется, у вас есть к нам предложение.

Капитан многозначительно рассмеялся и выдавил, поднимаясь:

– Ну… Я, конечно, не знаменитый лондонский Джек Шеперд, многократно бежавший из самой ньюгейтской тюрьмы, но…

Он снял с себя жюстокор, поднёс уголок правой полы к зубам и резко потянул. Раздался треск разрываемой нитки. Капитан просунул два пальца под подкладку и извлёк оттуда нечто длинное и тонкое, сияющее знакомым блеском и загнутое с одного конца в виде крюка.

Мистер Трелони воскликнул:

– Капитан, а я думал, что полы вашего жюстокора прошиты китовым усом, как и у всех!

– Нет, мистер Трелони, – ответил тот и направился к двери. – Ещё в тюрьме Нью-Йорка я понял, что мне надо постоянно носить с собой отмычки. Мне не понравилось сидеть в тюрьме… И это в некотором роде отмычка, хоть и золотая.

– А я-то подумал, каким вы франтом собрались в пустыню, – хмыкнул доктор и тоже встал. – А почему отмычка золотая?

– Для подкупа, – ответил капитан. – Чтобы, если не удастся выйти самому… То была бы возможность… Подкупа… Да и вообще… В дороге… Всегда… Пригодится.

Доктор вытянул шею и смотрел на капитана во все глаза, потому что, отвечая ему, тот крутил своей отмычкой в замочной скважине. Наконец, в замке что-то сдвинулось, капитан выпрямился и тихо пояснил:

– Правда, золота здесь немного… Мне не хотелось терять жёсткость отмычки.

Он поднял с пола свой дорожный мешок.

– Так что же вы раньше-то? – вскричал доктор придушенно.

Он тоже схватил свою сумку и мешок и на цыпочках подбежал к выходу.

– Раньше Платон не знал, где здесь кухня, – ответил капитан, медленно и осторожно распахивая дверь.

– А зачем нам знать, где здесь кухня? – спросил мистер Трелони.

Он также подхватил свой мешок и, стиснув его двумя руками, стал проскальзывать в зияющий чернотой дверной проём.

– Чтобы взять ножи, – ответил капитан и схватил сквайра за локоть.

Мистер Трелони испуганно замер. Капитан коротко кивнул Платону. Платон прошёл первым в двери, за ним отправился и мистер Трелони. Доктор Легг, заранее пригибаясь, шагнул следом. Последним вышел капитан, бесшумно прикрыв за собой дверь. Так, цепочкой, они заскользили в сумраке за Платоном, озираясь и прислушиваясь.

Платон крался по проходу как-то странно: он согнулся и почти бежал, перекрещивая на бегу ступни ног, его тело развернулось боком, вперёд плечом. При этом, несмотря на быстроту, он двигался удивительно бесшумно. Мистер Трелони пожалел, что не снял свои ботинки. Он постарался слиться со стеной и ставить ноги, как можно мягче… «Надо бы мне тоже так научиться бегать, очень, оказывается, полезная штука», – пронеслось у него в голове. Он тут же решил, что научится обязательно – только бы выбраться отсюда, только бы увидеть дочек.

И тут они очутились во дворе, и на него пахнула жаркая ночь. В саду пели цикады, воздух был напоён сладостными ароматами, и мистер Трелони, делая глубокий вдох, подумал, что в такую ночь надо не бегать в смертельной опасности, а возлежать на ложе, окружённом прекрасными прелестницами. Платон махнул рукой, показывая, что надо лечь и затаиться, и бесшумно скользнул вдоль стены. Все бросились на землю, выбирая места потемнее.

Спустя время Платон вернулся и раздал всем ножи.

– А теперь за мной, – сказал капитан.

Пригибаясь, они заскользили через сад и скоро оказались у высокой стены, сложенной из каменных блоков.

«А дальше как же», – растерянно подумал мистер Трелони. Но Платон уже присел и подставил капитану сложенные ладони – миг, и капитан оказался на стене.

– Давайте, мистер Трелони, теперь – вы… На «раз-два-три», – прошептал доктор. – Я помогу Платону.

Он тоже положил нож на землю, присел и подставил ладони. Мистер Трелони ступил одной ногой, потом другой на сложенные ладони, а на счёт «три» оттолкнулся, стараясь подпрыгнуть, как можно выше. Он ни за что не допрыгнул бы до самого верха, если бы его не ухватил и не втянул на стену капитан.

– А теперь тащим доктора, – сказал капитан и опять свесился вниз.

Услышав внизу «раз-два-три», сквайр вцепился в появившуюся перед ним руку доктора и, напрягаясь изо всех сил, стал тянуть его наверх.

Доктор Легг был тяжёлый. Он судорожно шуршал ногами по стене, стараясь нащупать шов, а мистер Трелони с капитаном изо всех сил тянул и тянул его к себе. Наверное, доктор всё же нашёл трещину в кладке, потому что он, наконец, подмяв мистера Трелони под себя, перебросил своё тело на стену.

Потом сквайр спрыгнул наружу, где его поймало множество рук.

В темноте по голосам, по чему-то неопределённому, но знакомому и, чёрт возьми, даже по запаху он понял, что это – их команда. Какое счастье!.. Следом за ним спустился доктор, а потом капитан сбросил им ножи и вещи.

– А теперь пошли, – сказал матрос Ганн.

– А как же капитан и Платон? – придушенно вскричал мистер Трелони и застыл, как вкопанный.

– Капитан просил подождать их поблизости, – успокоил его Ганн. – Нам приказано затаиться.

****

Капитан опять спрыгнул со стены во внутренний двор, и они с Платоном неслышно побежали через сад.

Уже наступил тот час, когда ночь, одетая в чёрное, теряет определённость, готовая вот-вот посветлеть, стать невесомее и утратить свою бесформенность. Возле покоев Держащей Небо они, как и надеялись, нашли крепко спящих часовых и, осторожно перешагнув через них, бесшумно раскрыли двери. Покои были освещены неясным светом. Ойяшакур спала – на постели темнел смутный силуэт. Капитан тихо позвал её.

Она мгновенно села, ахнула, подбежала к нему и замерла, глядя испуганно в его зрачки, и, хотя Платон, стоя рядом, переводил капитану и Ойяшакур каждое слово, это, казалось, было лишним сейчас – им всё было понятно без всяких слов.