Сесть на сиденье экипажа ей стоило нечеловеческих усилий. Глядя на происходящее из глубин Воющего города, она отметила, что и Дуайт сам выглядел как труп. Пелена, отделявшая Воющий город от реального мира, сделалась совсем тонкой. План Гнилла удался – она в полной мере испытает ужасы смерти. Когда Дуайт открыл дверцу экипажа, она беззвучно закричала. И кричала все время, пока он стаскивал ее с сиденья на пол.

Камни и земля, которыми Дуайт нагрузил подол ее платья, не оставили ей никаких шансов. Больше встать она уже не смогла. Слишком тяжело… слишком.

Гнилл был с ней. Держал ее за руку. Шептал на ухо что-то ужасное и липкое. Гнилл был единственным существом, чье присутствие в Воющем городе Кэрол ощущала со всей определенностью. И Кэрол понимала – здесь его дом.

Никаких шерифов. Хотя не исключено, что Гнилл и был шерифом Воющего города. Снаружи экипажа она слышала дыхание Дуайта. Она вновь попыталась сесть, но груз камней не позволил. Правда, Кэрол нашла в себе достаточно сил, чтобы обратить слова благодарности – к Хэтти, к Фарре Дэрроу, к Джону Боуи. Наконец, к Джеймсу Мокси. С последним ей было трудно примириться. Она долгие годы злилась на него, и думать о нем иначе было тяжко. Но, во всяком случае, он здорово напугал Дуайта! Наверное, она могла бы сказать, что прощает своего неверного возлюбленного.

Занималось утро. Подали голос насекомые и лягушки, поднялся утренний ветерок. Кэрол вслушивалась в шум листвы, который наконец заглушил свист ветра, дующего в Воющем городе. Потолок экипажа колыхался, но Кэрол не смотрела на него. Своим внутренним оком она наконец преодолела власть комы. В конце своей жизни Кэрол делала то, чего так ждали от нее Хэтти и Джон Боуи. Она обретала мир и душевный покой. Не сдавайся! – звучал в ее душе голос Джона Боуи, и звучал так ясно, словно Джон был рядом с нею, стоял своими босыми ногами на покрытой галькой дорожке, ведущей к дому. Ты еще не похоронена. Хэтти хранила молчание. Хотя именно ее слово могло оказаться к месту. Это потому, что Хэтти была человеком практическим, – подумала Кэрол, и эта фраза прозвучала как щелчок замка на крышке гроба. Она еще раз мысленно поблагодарила всех своих близких, вновь задержавшись на Джеймсе Мокси. А интересно, что было бы, если бы он не убежал от нее на Большую дорогу, а она не доверила свою жизнь и судьбу этому чудовищу, Дуайту?

Хватит об этом!

Это прозвучал ее собственный голос. Он явно окреп и стал сильнее.

Кэрол ощутила движение на сиденье экипажа и поняла, что к ней вновь явился Гнилл. Но ей было уже неинтересно, что он скажет или что сделает. Лучше она потратит свои последние часы на воспоминания о Хэтти и о ее Ящике: вот мать пилит доски, соединяет их с помощью молотка и гвоздей, полирует, красит…

Уголком глаза Кэрол видит Гнилла, забившегося в угол экипажа. В его широко открытых глазах, словно смотрящих в пустоту, застыли печаль и подавленность. Это хорошо, что ему грустно, – подумала Кэрол. – Когда он считает, что на него никто не смотрит, он выглядит не так, как обычно.

Образ Джеймса Мокси постепенно растаял и сошел на нет. В своей памяти Кэрол вновь обратилась к Хэтти. То, что Хэтти молчала, означало одно: мать по-прежнему работала, но уже в своем Воющем городе, а потому на пустые слова, вроде слов не беспокойся, у нее не было времени.

Мать работала, и стук ее молотка для Кэрол был подобен стуку закрывающегося гроба. Утро разгоралось. Чудовище сипло дышало, сидя рядом на сиденье. Свет постепенно проникал внутрь экипажа, и Кэрол решила, что он сам похож на гроб, и такой гроб есть у каждого человека. Колеса этих бесчисленных экипажей вращаются, и с этим вращением имена пассажиров то всплывают, то предаются забвению.

Кэрол закрыла глаза. Мир. Конец.

Затем, даже не помышляя о борьбе, она вновь открыла глаза и посмотрела на чудовище, сидящее с ней бок о бок. Кэрол взглянула в его глаза и проговорила, не разжимая губ:

– Я – это не ты. Ты – печаль, ты конец всего и вся. Ты – гниль.

И тотчас она ощутила удар своего сердца, которое теперь билось не раз в минуту, а дважды.

– Я – не ты.

Чудовище, ощутившее этот удар, перевело взгляд на Кэрол, поняв, какая борьба происходит в женщине, лежащей на полу экипажа.

И в глазах его Кэрол увидела озабоченность. Беспокойство.

Кэрол увидела страх.

Жалобы могильщиков на кладбищенских воров не давали ему покоя, а потому Мандерс поднялся сегодня пораньше. Он хотел все осмотреть самолично, чтобы похороны Кэрол Эверс и Уинифред Джонс прошли, что называется, без сучка без задоринки. Обойдя первый этаж, Мандерс спустился в подвал, где Норм готовил тела к погребению. Все было тихо, как и полагается. Никаких следов вторжения, ничего, что вызвало бы беспокойство. Сухо постукивая каблуками по каменным ступеням, Мандерс поднялся в вестибюль. Затем звук его шагов отразился от потолка гостиной. Выйдя через недавно обновленное крыльцо, он прошел мимо схемы расположения могил и отправился на кладбище.

Еще не дойдя до места, он понял, что на кладбище побывал кто-то посторонний. Что-то странное происходило ночью возле могилы, приготовленной для Кэрол Эверс. Вокруг могилы плотно лежало что-то черное, что напоминало мусор.

Мандерс прошел под деревянными воротами кладбища и приблизился к могиле.

Все вокруг могилы было сожжено.

Трава стала пеплом, а обнажившаяся земля под действием огня затвердела и почти превратилась в камень. Кем бы ни был кладбищенский вор, но в его действиях явно прослеживался некий план: могила была окружена четырьмя черными кругами, соединенными черной же дорожкой. Мандерс склонился над обгоревшей землей и, взяв немного золы, растер ее между пальцами, другой рукой стряхнув с брюк утреннюю росу. Потом понюхал. Пахло горючим. Любопытно! Кто же это счел возможным столько горючего потратить на эту бессмысленную затею?

А может быть, это следы некоего культа?

Мандерсу это не понравилось. Культ предполагал значительное количество участников и повторяющиеся ритуалы, которые могли проходить раз в год, раз в месяц, раз в неделю. Каждый день, наконец! И это могло стать для него, Мандерса, проблемой. Неподалеку от могилы он заметил остатки костра, и картинка того, что происходило здесь накануне, сложилась в его голове.

Поклонение могилам! Кто знает, кого или что они принесли в жертву!

Мандерс подошел к краю могилы и с беспокойством во взоре заглянул в нее. Нет, могила была пуста. Пустая и чистая – ровно такая, какой ее оставили Хэнк и Лукас.

Хорошо. Именно это он и хотел увидеть. Могильщики скоро придут, и Мандерс распорядится, чтобы перед церемонией похорон они все здесь убрали и придали этому месту – вокруг могилы – достойный вид. Вид пустой могилы вызвал у распорядителя похорон вздох облегчения.

Он обернулся и посмотрел на то место, где была приготовлена могила для Уинифред Джонс. Там все было чисто – никаких черных кругов, никаких костров. Значит, пожар вокруг могилы Кэрол Эверс – это единственное, что успели натворить ночью неизвестные.