Восстание подхорунжих польской армии, вспыхнувшее 29 ноября 1830 года, хотя и было заранее обречено, никого не оставило равнодушным. «Варшава — наша», — пишет Бальзак. В битве под Остроленкой восставшие потерпели сокрушительное поражение. Начались жестокие репрессии.

После революции единственным заметным событием в жизни обитателей Верховни стало знакомство в Женеве с Сигизмундом Красиньским и Жорж Санд. Эта женщина, прекрасно чувствовавшая себя в мире «разочарованных», безо всякой боязни писала романы, как если бы она была мужчиной. Жорж Санд, бросившую мужа, многие воспринимали как исчадие ада. Читая «Индиану», Эвелина погружалась в пучину супружеской измены. Бальзак в «Сценах частной жизни» тоже писал о несчастных женщинах. И в «Шагреневой коже», Эвелина чувствовала это, сквозила неподдельная боль. Ей захотелось вырвать Бальзака из его меланхолии. Неужели, отдав всю свою любовь этой дурной женщине, Федоре, полупарижанке-полурусской, пустой кокетке, не способной ответить чувством на самую жаркую страсть, он и сам разучился чувствовать?

Желая вернуть Бальзака на путь совершенства, Ева написала ему письмо. Бальзак должен не просто марать бумагу, он должен писать, постоянно внутренне оценивая себя. «Мне кажется, даже находясь за тысячу лье от вас, я живу вашей жизнью, чувствую себя вашим судией, вашей нравственностью, вашей совестью».

Уникальная, бесподобная читательница была готова на полное самоотречение, но не меньшей жертвы ждала она и от своего корреспондента. И для Бальзака началась иная жизнь — свободная от планов и расчетов, построенная на чистой любви и чуде ожидания.

По правде сказать, если бы эта любовь, о которой он мечтал и которую призывал едва ли не каждый день, беря в руки перо, сделалась вдруг явью, обратилась близким знакомством с Евой, он, наверное, почувствовал бы себя в замешательстве. Говорить о любви, о да! Но жить любовью? Нет! Человеку не дано постичь любовь. Идеал недостижим, он всегда остается где-то там, за горизонтом.

Идеальный образ этой любви чрезвычайно важен. Благодаря своей корреспондентке Бальзак не то чтобы ощутил себя любимым — он проникся чувством некоей чистоты, не замаранной обыденностью, и эта чистая любовь стала для него источником истинного счастья, потребовавшего от него отказа от бурных земных страстей.

1833 год выдался неспокойным. Бальзак прекратил сотрудничество с «Ревю де Пари» (в апреле 1834 года). «Эко де ля Жен Франс», начавший печатать «Герцогиню де Ланже», в мае прекратил публикацию, поскольку директор издательства не позволил Бальзаку внести необходимые, по его мнению, исправления в текст, уже запущенный в печатную машину.

Бальзак ждал выхода другого журнала, «Литературной Европы», который практиковал заключение эксклюзивных договоров. Бальзаку обещали платить по 125 франков за колонку. Первым бальзаковским текстом, появившимся на страницах журнала 19 июня 1833 года, стал «Ночной разговор, или История Наполеона, рассказанная в амбаре старым солдатом». Это повествование встретило живой интерес, и его немедленно «принялись перепечатывать в виде популярных брошюр» тиражами в 20 тысяч экземпляров и распространять под другими названиями через уличных торговцев.

1 мая «Литературная Европа» устроила торжественный вечер с концертом. Исполнялась «Фантастическая симфония» Берлиоза. Вечер был задуман как исключительно мужской, но зато приглашения удостоились самые-самые: «пэры Франции, депутаты, наиболее знаменитые деятели искусства». Основатель журнала Виктор Боэн, бывший владелец «Фигаро» и директор театра, вел себя как истинный денди и ухитрялся блеснуть даже собственной деревянной ногой. «Когда он, хромая, обходит столы и подливает гостям шампанского, то делает это с видом Вулкана, добровольно взявшего на себя роль виночерпия на пирушке богов» (Генрих Гейне).

В том же июле состоялось еще несколько праздников, а 10 августа 1833-го журнал был продан. Его место заняла новая «Литературная Европа», в которой в сентябре появилась первая часть «Евгении Гранде». «Я пока не могу обходиться без сотрудничества с журналами, потому что иначе пострадают мои обязательства. Но я в последний раз соглашаюсь работать на журнал за определенную плату, если только это не будет мой собственный».

Как мы уже видели, Бальзак еще в 1827 году вынашивал идею популяризации литературы, мечтая превратить ее в род периодики, иными словами, осуществить в области литературы то же, что осуществил Филипон в «Карикатюр», Жирарден в провинциальной «Газете полезных знаний» (сто тысяч подписчиков), Лотур-Мезерей в «Детском журнале», который начиная с 6 апреля 1833 года выходил каждый месяц. Напомним, что в 1827 году Бальзак планировал обеспечить «честных подписчиков двенадцатью романами ежегодно». К 1830 году этот проект получил дальнейшее развитие, и Общество всеобщей подписки, этот предшественник читательских клубов, за год распространил 86 ранее не издававшихся романов. В 1832 году было создано Общество приобщения к чтению. Его члены за сорок франков в год должны были получить по подписке восемь томов.

17 сентября 1833 года, в среду, Бальзак вновь вернулся к своей стародавней идее, на сей раз вместе с крупным издателем Звере и все тем же Боэном, только что открывшим на Елисейских полях первую парижскую пивную, которая получила название «Английской, или Голландской пивной».

По мнению Бальзака, подписной журнал как нельзя лучше отвечал ожиданиям «читательской массы», которая не покупает книг из-за их дороговизны. Распространение книг должно было осуществляться через читальные залы, кружки и общества, а также через принадлежащую Боэну «Газету муниципальных советников».

Ролан Шолле специально изучил все это «дело о книготорговле». Никакой специальной издательской программы он не обнаружил, разве что «литературный директор г-н де Бальзак намеревался оставить за собой право выкупать у литератора г-на де Бальзака его произведения, изданные за счет предприятия».

22 сентября Бальзак покинул Париж и уехал в Швейцарию, где должен был встретиться с госпожой Ганской. По пути он сделал остановку в Безансоне, чтобы попытаться закупить здесь достаточно дешевую бумагу для издания книг, которые придется рассылать читателям.

11 октября Бальзак снова в Париже, но идея об Обществе подписки перестала его увлекать. Вдова Беше за 27 тысяч франков выкупила у него права на издание «Этюдов о нравах XIX века». «Пусть теперь все бездельники, литераторы и уличные зазывалы воют от досады».

33-летняя вдова Беше, не только богатая, но и прехорошенькая, была дочерью книготорговца Беше; в 1829 году она похоронила своего мужа Пьера Адама Шарло, которого все звали Шарлем Беше из-за того, что он унаследовал от тестя его книготорговое заведение, расположенное в доме 59 на набережной Огюстен. Деловым партнером Бальзака, представлявшим дом Беше, выступил Жан-Батист Антуан Верде (1795–1859), бывший сотрудник книжной лавки, которому с 1834 года предстояло стать «единственным издателем Бальзака». В этом качестве он пробудет до 1837 года, и в итоге окажется, что «не имея возможности противостоять постоянным требованиям денег со стороны Бальзака, ему пришлось выдать векселя, задолженность по которым он не сумел оплатить в срок».