При Елизавете речь шла только о том, чтобы уцелеть. Это получилось, и большинство придворных считают Екатерину и привлекательной, и умной, и приятной. Она почти никого не раздражает, никому не мешает, всем постоянно делает приятное. Будь Елизавета вечной, так и жила бы эта не очень счастливая, но прочно устроенная в жизни дама… Постылая жена, которой откровенно предпочитают Елизавету Воронцову, но которую никогда не прогонят из сказочно богатой России, из роскошных дворцов императоров.

Когда на трон взошел Пётр III, Екатерина сделалась императрицей. Вершина славы? Максимально возможное возвышение? Нет… Ведь теперь император может сам распорядиться своей судьбой.

Муж откровенно не любит. Она его тоже, но нелюбовь жены не свергнет императора с трона… по крайней мере, законным образом. А нелюбовь мужа вполне может дойти до того, что станет реальностью заточение в монастырь, судебное дело, «случайность» на охоте, да и во дворцах, случается, падают тяжелые вазы, а люди ломают шеи на крутых лестницах.

Мать наследника престола? Но Пётр III, когда его поздравляют с рождением младенца Павла, отзывается о происхождении «сына» в таких выражениях, что придворным становится противно. Это при дворе частенько пьяной, безудержно менявшей любовников Елизаветы!

Если Пётр считает настоящим сыном Павла Салтыкова, то и его существование не будет гарантией безопасности Екатерины.

Жизнь буквально вынуждает Екатерину интриговать против императора и законного мужа. А что ещё она может сделать? Пассивность неизбежно приведет её или в компанию убийц, в каземат крепости, или в келью дальнего монастыря.

В интриге, которую затеяла и провела Екатерина, сказались два её качества: умение великолепно просчитать свою политическую «партию», прекрасно организовать всё, что нужно для переворота. И второе качество — хороший вкус. В том числе вкус на людей.

Я не нашел, кто первым высказался: мол, одна из привилегий монарха — не быть самому выдающейся личностью. Ему достаточно уметь приближать к себе выдающихся личностей.

Екатерина и сама была человеком незаурядным, и к тому же в полной мере обладала этим необходимым для монархов качеством. Любовники Елизаветы в основном декоративны, и ни один из них не сыграл важной роли в управлении государством. Екатерина ничуть не более высоконравственна, но большинство её мужчин или уже делали блестящую карьеру, или начинали её, «попав в случай». Видимо, она выбирала мужчин, исходя из совсем других критериев.

Характерно, что Елизавета в памяти потомков осталась легкомысленной и веселой, а Екатерина — невероятной развратницей. Лыко, которое не писалось в строку Елизавете, очень даже записали Екатерине. Видимо, женское «легкомыслие» прощали, а вот выбор действительно достойнейших — нет… Характерно для мужского отношения к действительности, кстати говоря. Легкомысленна? И пускай, что с бабы взять? А выбор лучших… Тут включается очень мужской механизм конкуренции.

Разумовского и Шувалова Елизавете не поминают. Потёмкина Екатерине помнят, распространяя о них отвратительные анекдоты. Но Разумовский и Шувалов — нули без палочки. Потёмкин же…

Во–первых, прекрасно образован. Потёмкин говорил по–французски, по немецки, по–польски, гречески, знал латынь, старославянский и древнегреческий.

В доме Григория Матвеевича Кисловского он учился языкам, встречался с Де Линем, Л. Сегюром, де Мирандой. Они свидетельствуют, что он знал современную западную и всю античную литературу.

Учился Потёмкин в пансионе Литке, потом в Московском университете. Что до главы Академии наук Разумовского, то он и университет — понятия взаимоисключающие.

Во–вторых, был Потёмкин почти в той же степени иностранцем, что и Екатерина. Он — из смоленской шляхты и из первого поколения родившихся от смешения с «москалями». Лев Николаевич Энгельгардт свидетельствует:

«Отец мой из смоленских дворян был в числе первых, женившихся на великороссиянке, ибо со времен завоевания царем Алексеем Михайловичем Смоленска они по привязанности к Польше брачились вначале с польками, но как в царствование императрицы Анны Иоанновны были запрещены всякие связи и сношения с поляками, даже если у кого находили польские книги, того ссылали в Сибирь: что сперва по ненависти к русским, а потом уже по обычаю все смольяне женились на смольянках. Поэтому можно сказать, все смоленские дворяне между собою сделались в родстве. Первым женился на русской Яков Степанович Аршеневский, вторым — отец светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина… Род светлейшего князя был польский; с завоеванием Смоленска его предки остались в России».

В общем, ополяченный русин.

А в–третьих, как верно выделила его Екатерина и как много он сделал! Действительно великий государственный деятель. Только при советской власти снесли памятный знак на месте его смерти. И написано там было всего лишь: «Здесь скончался Потёмкин». Больше писать было не нужно, всякий россиянин знал, кто такой Потемкин и чем знаменит.

Такая же надпись была и на могиле А.В. Суворова: «Здесь лежит Суворов». Высший уровень снобизма: не называть своих степеней, чинов и званий. Обладать именем, которое выше всех отметин, наград и орденов.

Суворова Екатерина не любила и никогда не пыталась с ним сблизиться… как с Орловым или с Потёмкиным. Но всегда его отмечала, награждала и продвигала. Хороший вкус монарха… Верный выбор.

О назначении Александра Александровича Вяземского генерал–прокурором А. Румянцев сказал:

«Ваше величество делает чудеса, из обыкновенного квартирмейстера вышел государственный человек».

Это был и правда уникальный человек: генерал–квартирмейстер в армии, а не воровал! Суворов говаривал:

«Полгода интендантства, и можно расстреливать без суда».

А Екатерина сумела выделить такого, что НЕ воровал. Опять великолепный вкус, вернейшее чутье на людей.

Для переворота гвардия была совершенно необходима. После Елизаветы все знали, как опасно сближение гвардии и одного из претендентов на престол… И Екатерина сделала единственное, что могла и что привело её к успеху: Екатерина сумела приблизить к себе самых популярных гвардейцев. И опять же — самых незаурядных.

Тот же Алексей Орлов, ославленный во множестве различных преступлений, а главное —преподнесенный потомкам как тупой вояка, способный только хорошо спать с императрицей… Но был он совсем не таков, и кстати говоря, даже происхождение Орловых куда почтеннее, чем обычно пытаются представить.

Классическая легенда, что Орлов происходит от Степана Орла — стрельца, который откатил отрубленную голову ударом ноги. Было это якобы в тот страшный день «утра стрелецкой казни», когда часа за два убили 799 стрельцов. Эта откаченная ногой голова до такой степени понравилась царю Петру, что он тут же, на залитой кровью площади, велел Степану Орлу явиться в Преображенский приказ и стать одним из его гвардейцев. По другой легенде, Степан Орёл не только отбросил голову другого стрельца пинком, но и оттолкнул царя — «Отойди, государь, тут мое место!» Или стрелец Орёл Петра не толкал и сказал иначе: «Отойди, я тут лягу!»