– Сматываемся! – сказала девушка, цепляя телефон на пояс штанов.

– Подожди, надо узнать, куда эти уроды дели флейту из моего кармана. С этими разборками чуть не упустили самое важное.

Денис вернулся во двор, но вскоре протиснулся через ворота обратно, широким шагом направившись к кустам у стены.

– Целехонькая! – Он, довольный, поднял дудочку над головой и снова уселся за руль.

Джип сорвался с места и помчался в сторону города.

– Теперь нам от ментов не уйти, – вздохнула Анечка, впуская в салон ветер через опущенное стекло. – Слишком во многих местах мы наследили.

– У меня такое ощущение, словно нас гонят на номера, – хмуро ответил Денис.

– Становится все хуже и хуже, – согласилась девушка. – Нас хотят либо уничтожить, либо вынуждают сделать нечто определенное.

– Хоть бы намекнули тогда.

– Сейчас мне кажется, что нам намекают.

– В смысле? – не понял вампир.

– Не нам, скорее мне, – поправилась Анечка. – Помнишь, я рассказывала, что, когда в детстве мне становилось плохо, я играла на дудочке? И становилось лучше. Всегда, каждый раз. Но мне еще никогда не было так плохо, как сегодня. Может быть, это намек?

– Тебе предлагают сыграть на флейте? Кто?

– Не знаю. Но попробовать стоит.

– Пожалуй. А место имеет значение?

– Трудно сказать. Но сейчас мне хочется попасть на перекресток возле Смоленского кладбища.

– Почему?

– Там со мной произошло чудо. За мной гонялись менты, но не заметили меня, хотя я была прямо у них под носом.

– Действительно чудо, – улыбнулся вампир.

– Ничего смешного. Все так и было!

– Я верю, не обижайся.

Джип они бросили, не доезжая до Васильевского острова. Дальше пошли пешком.

Дворжек вспомнил старую примету и купил пиво в ларьке. Он выбросил крышечку в урну, отхлебнул и не спеша двинулся вдоль проспекта, сквозь редкие глотки вглядываясь в лица прохожих.

Захотелось проехать в трамвае.

Он глянул на часы. Наверное, еще придет последний. Сергей отхлебнул пива, прошел квартал и свернул на Малый. На углу в телефонной будке стоял бомж – держал у рта трубку и пел разухабистые народные песни. Над ним посмеивались, но пел он вполне вдохновенно.

Дворжек вдруг нашел слово, подходящее к состоянию города. Все люди сегодня соучастники белой ночи. Поэтому так симпатичны случайные прохожие. Поэтому простительны безобидные, но нелепые выходки. Пение среди ночи и поцелуи среди улицы. Сергей улыбнулся.

Трамвай возник как во сне – совершенно внезапно, Сергей заскочил внутрь и сел у окна. Пива осталось меньше четверти.

Солнце бродило где-то за горизонтом, заливая светом одну из самых белых ночей. Народу в трамвае было совсем не много. Одинокий старик размеренно зачитывал монолог о боге, о том, как он встретил Его и как не поддался на искушение Сатаны. Кое-что было забавным, а некоторые выкладки даже практически верными.

Позади бубнили между собой два мужика, видимо, делились друг с другом рассказами о количестве выпитого.

– Потом еще налили… – сипло втолковывал один. – Алексеич не выдержал, пошел сказки унитазу рассказывать, а я ни в одном глазу.

– Свистишь, – ответил другой и закашлялся. – Даже меня бы с двух бутылок срубило.

– Гонишь! Под хорошую закусь? Гонишь, я тебе говорю. Слабак ты стал, как женился. Короче, до утра времени прорва, а пить уже нечего. Лерка мне намекнула, чтоб я еще раз рванул до магазина, а круглосуточный у нас хрен знает где. Хорошо хоть дождя не было. Я еще четверть стакана пригубил и наказал Лерке салат делать, а сам пошел затариться. Ну чего, хорошо ведь сидели. Если бы Алексеич еще до кондиции не дошел… А без него Лерку на раз можно уговорить.

– Да я знаю, – хохотнул другой. – Клевая баба.

– Во! – подтвердил первый. – Короче, выхожу я на Малый, а тут на остановке трамвай стоит. Служебный, что ли, не знаю. Черный весь. Во, думаю, повезло. Прямо до гастронома. А то ведь часа три уже было, какие трамваи. Доехал я, затарился по полной, выхожу, а трамвай меня снова ждет, только уже в сторону дома. Прикинь. Только в этот раз, гад, дверей не открыл. А мне пофигу, я и на колбасе прекрасно доехал. Прихожу, а Алексеич уже отошел и Лерку клеит вовсю.

– Вот гад.

– Ну, я к нему…

У перекрестка с Шестнадцатой линией Сергей вышел. Пустую бутылку швырнул в урну. Можно было пройти до залива, а можно сходить на кладбище. Дворжек выбрал кладбище – на могиле Семецкого голова работает чище, без навязанных мыслей. А то в другом месте стоит возникнуть в голове стоящему решению, как его тут уже уводят от тебя, словно козу на веревке.

Дворжек вышел на перекресток и сразу услышал звук флейты. Ветер толкнул в спину и засвистел в ушах, словно подгоняя.

– Скоре-е-е-е-е… – напевал он в верхушках столбов.

– Скоре-е-е-е-е… – со скрипом вторили ворота двора.

– Быстрей! – упала с бордюра пустая пивная банка.

Сергей достиг середины дороги, и воздух вихрем завертелся вокруг него – мелкие листья, дорожная пыль. Никто не обратил на это внимания, только Анечка широко распахнула глаза.

Она опустила флейту, но звук не оборвался – ветер уже играл сам. Сам врывался внутрь дудочки и сам подбирал мелодию, очень похожую на ту, которой учил дядя Миша. Они слились воедино – флейта и ветер.

Сергей шагнул вперед и протянул руку. По щекам девушки потекли слезы.

– Я знала, что ты придешь, – тихо шепнула она. – Ветер всегда приходит на голос флейты.

– Надо было сыграть раньше, – улыбнулся Дворжек. – А то я слишком долго тебя искал.

– Кто это? – хмуро спросил Денис, кошачьей походкой заходя справа.

Анечка бросилась в объятия Сергея, прижалась к нему всем телом и поняла, что теперь все будет хорошо.

– Это мой принц Ветер! – вытирая слезы, улыбнулась она.

– Живой? – вытаращился вампир. – Бывают же чудеса на свете!

– Дворжек, – представился «принц». – Вообще-то просто Сергей.

– Деня. Ну, в смысле Денис, – ничего не понимая, ответил вампир.

– Сережа, не пугайся, он не совсем обычный, – предупредила девушка.

– Да я уже вижу, – кивнул Сергей. – Давайте пойдем отсюда.

Он взял Анечку за руку, и они направились по Среднему проспекту в сторону моста Лейтенанта Шмидта.

– А у меня остались ключи от твоей квартиры! – Девушка достала из кармана связку ключей.

– Вряд ли они нам в ближайшее время понадобятся, – вздохнул Сергей. – Дом Ветра сейчас опечатан ментовской печатью. Так что я снял номер в гостинице.