И тут Пулий снова почувствовал это.

Ветер просачивался сквозь плотно закрытые створки ворот, разрывал пространство, вился вокруг. Что там? За высокими дверями?

И тогда Пулий вдруг понял: он должен узнать это любой ценой.

Все прочее лишилось смысла.

Крики, огонь, звон оружия – разве это имело хоть какое-либо значение? Он встал во весь рост и, больше не таясь, уверенно пошел прямо к вратам. Воины удивленно посмотрели на него, подняли с земли свое оружие: копье у одного и огромный топор у другого, и угрожающе двинулись навстречу.

Ива вскочила на ноги и потянула Пулия в сторону от ворот. Жизненный опыт приказывал ему бежать во всю прыть, но даже это, вкупе с усилиями девушки, не могло заставить свернуть с намеченного пути. Неведомая сила, даже более мощная, чем инстинкт выживания, заставила идти на двух воинов.

Он должен был обделаться от страха: изможденный тяжелым трудом, плохой едой и ночными «приключениями», ударная рука сломана… Какой шанс у него в бою с двумя берсерками? Но страх свернулся в маленький клубочек и убежал на задворки сознания, освобождая дорогу новому чувству, названия которому Пулий пока не знал. Его кидало в жар, как от огня, и било ознобом, как от лютого мороза. Каждый мускул был скован и расслаблен одновременно.

Путь к вратам превратился в туннель, вокруг которого все казалось расплывчатым и мерцало. Весь остальной мир стал тонким и хрупким, как дорогой хрусталь, готовый в любой момент разбиться на мелкие кусочки.

Медленно один из воинов поднял копье.

Еще медленнее замахнулся – и метнул.

Древко слегка изгибалось и дрожало, когда оружие полетело. Но времени увернуться было много, очень много. Пулий поднял меч, который оказался легче тростинки. Шаг вправо, удар – и две безвредных деревяшки упали на землю.

Берсерк, метнувший копье, даже не успел понять, что произошло.

Он только схватился за рукоять тесака, а Пулий уже стоял рядом. Миг – и гладиус тихо вошел в грудь воина. Пулий увидел, как враг показал зубы в кровавом оскале. Второй неуклюже замахнулся своим топором. Пулий не верил, что это может быть так просто – сделать шаг в сторону, обернуться вполоборота и всадить клинок нападавшему под мышку.

Он отступил еще на один шаг и выставил меч, готовый к следующей атаке. Но ее не последовало. Первый бесс держался за грудь и таращил глаза, плюясь кровью. Второй отошел на пару шагов назад, выронил топор, смешно махнул огромными руками, словно отгонял насекомых. Оба воина упали одновременно. Оба были мертвы.

– Ни хрена себе!.. – прозвучал голос Ивы.

Мир внезапно обрел прежние очертания. Пулий уставился на трупы бессов, не веря, что это дело его рук.

– Как ты это сделал? – Ива уже подбежала и теперь стояла рядом, также таращась на мертвых воинов. – Ты что же, какой-нибудь двинутый герой?..

Девушка хотела еще что-то сказать, но слова замерли у нее на губах. А глаза увидели что-то за спиной Пулия. Таким взглядом не смотрят на что-то хорошее.

Он нехотя обернулся.

Не меньше дюжины бессов шли к ним, хорошо различимые в лунном свете. На некоторых поблескивали трофейные кирасы. Воины потрясали мечами и топорами. Один даже держал винтовку.

– Дерьмо… – прошептал Пулий немеющим ртом, – хреново дерьмище…

Ива спряталась за его спину. Пулий неуверенно поднял меч – тот снова стал тяжелым, а рукоять – неудобной.

Бессы ускорили шаг. Воин с винтовкой прицелился… вернее сказать, направил ствол в сторону беглецов. Но, похоже, он плохо понимал, как с нею обращаться, – выстрела так и не последовало. Повозившись пару мгновений с курком, он бросил оружие на землю, выхватил меч и поспешил догонять своих товарищей.

Сколько ни бегай от смерти, а она все равно тебя настигнет. Похоже, время умирать пришло, как он ни старался его отсрочить. Но раз смерти все равно не миновать… Пулий повернулся спиной к врагам и пошел к вратам. Ива что-то кричала, ругалась, но он не обращал внимания. Осталась еще одна вещь, которую он может сделать до того, как покинет этот мир.

Главное сейчас – прикоснуться к дверям.

Резные фризы обожгли кончики пальцев холодом, и в тот же миг вся конструкция задрожала. Куски земли посыпались сверху. Ива завизжала. Крики воинов стали громче. Ветер из створок подул сильнее, превратился в ураган. А затем врата открылись и наступила тишина.

Внутри было темно.

Не просто глубокий сумрак, а полная, абсолютная, бездонная чернота, которая поглощает любой мало-мальски заметный лучик света, посмевший ее коснуться. Но Пулий не чувствовал угрозы. Наоборот, эта тьма манила его. Обещала покой. Как теплое одеяло в холодную зимнюю ночь. Он обернулся.

Бессы стояли всего в десятке шагов, освещаемые луной и факелами. Оружие поднято, но ни один не шевелился. Бородатые лица застыли. Они больше напоминали статуи, чем живых людей.

Ива смотрела то на Пулия, то на толпу воинов. Он взял девушку за руку.

– Не бойся, – уверенно сказал ей и повел за собой в манящую тьму.

Едва они переступили порог, врата с грохотом захлопнулись. Вновь наступила тишина.

Пулий шел вперед.

Ноги не находили опоры, но все равно шагали. Внутри не было ни расстояния, ни верха, ни низа, ни начала, ни конца. Пулий чувствовал, как дрожит рука Ивы, но сам он ощущал только покой. Возможно, впервые в жизни. Они шли долго. Может быть, час. Может, день. Или год. Ведь времени здесь тоже не существовало. Затем… что-то изменилось.

Вначале Пулию показалось, что вдалеке появилась искра.

Возможно, просто глаза, устав от темноты, решили придумать источник света. Но искра не исчезала, а становилась ярче. Разгоралась. Превратилась в шар. Они шли, а шар все рос. Вырос до размера лошади, затем – дома. И хотя он светил так ярко, что на него было больно смотреть, все равно не мог разогнать тьму – даже на несколько шагов вокруг себя.

Когда они приблизились (кто знает, какой прошел срок – ведь времени по-прежнему не существовало), Пулий увидел удивительную вещь. Шар оказался вовсе не шаром. Его поверхность состояла из сотен, тысяч светящихся граней. Пулий присмотрелся. За ярким светом были картинки. Нет, не картинки – слишком четкими и ясными были изображения на них. Скорее каждая плоскость являла собой… окно.

В одной отражался густой и дремучий лес, в другой – безбрежный синий океан, в третьей – бескрайняя степь, в четвертой – город, настоящий, в котором двигались крохотные человечки. Пулий протянул руку.

Шар с тысячами граней начал вращаться. Все быстрее и быстрее.

У Пулия закружилась голова. Его обдало волной жара. Ива вцепилась в руку и пыталась увести прочь, но он не мог пошевелиться.

А вращение набирало скорость. Картинки слились в один мельтешащий цветами водоворот. Свет стал ярче. Пулий зажмурился. Но свет уже был таким ярким, что проникал и сквозь закрытые веки. Жег прямо в центр сознания. Пулий закричал, но не слышал звука собственного голоса. Ногти Ивы больно впивались в тело, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которую причинял яркий свет. Он испепелял плоть, разрывал ее на части.