Генерал поднялся, и уже не слыша слов в ответ на свою реплику, вышел из камеры.

— Айван, вы можете показаться. Вы ведете себя как ребенок, — в голосе Дамира были слышны нотки раздражения. Он подозревал, что существо получает какое-то извращенное удовольствие от происходящего. Извращенное, по человеческим меркам.

Идти по коридору разговаривая с пустотой для генерала было вполне обычным делом. Он всегда мог связаться с фантомом, когда-то даже настоял на этом условии их странного сосуществования и сотрудничества.

— У нас проблемы, — существо не посчитало нужным проявиться, а у генерала не было настроения играть в его игры. Голос был тихим, но кто захочет, сможет услышать всегда. Поэтому быстрым шагом он направился к лифту. — Слишком много в последнее время незащищенных гостей. И ониэто чувствуют. Как вы думаете, долго ли ихсможет сдержать преграда из кризона?

— Вы предлагаете мне инфицировать всех? — генерал нажал на кнопку и лифт понесся вниз.

— Я предупреждаю об угрозе, — парировал Айван. — Для меня наше сотрудничество не пустой звук. Этих людей здесь быть не должно. Иначе, безопасность нашего ледяного ада я не гарантирую.

— Я не могу просто выставить их на улицу. Им стало известно слишком много, — генерал невольно подумал о чудаковатом профессоре истории. Пожалуй, единственном, вызывавшем у него искреннюю симпатию из тех, кто пришел под стены его базы добровольно.

— Тогда вы погубите всех. И ее тоже, — добавил Айван. — Что будет, когда еефантом схлестнется с чужим? Я могу вам сказать. В отличие от ваших человеческих тел, ваши фантомы способны сражаться с угрозой. И это было не раз доказано на протяжении сотен лет. Но фантом Шании ей не подчиняется. Она им не управляет. Она действует на уровне инстинктов, рефлексов. И что произойдет, когда хаа-рашс увидит в ней угрозу или вожделенную цель? Он ее уничтожит, выпьет полностью. Вы не представляете, как она вкусна для моей расы. И если они не смогут сделать ее носителем, она станет едой!

— Она мне никогда не простит смерть своей группы.

— Но останется жива, — возразил Айван, — и если у вас к ней чувства…

— Вы хотите знать, что я чувствую к ней? — Дамир нахмурился. Его раздражал этот разговор, а больше всего то, что он не видел приемлемого выхода. В любом случае, ответственность за решение лежала лишь на нем. — Когда-то на старой Земле люди верили в то, что у них есть душа, которая живет после их смерти. Я, как никто другой знаю, что это правда. Душа, сущность, фантом. Он останется, когда мы уйдем. Его можно пленить, заставить испытывать муки. Я тот, кто не позволит ее душе страдать. Я не смогу уничтожить то, что ей дорого.

— Я вас понимаю, хоть и не разделяю подобного мнения. Я всего лишь посредник. Между вами и теми, кто уже давно потерял свою суть. Но я должен заявить, что ваше бездействие погубит и ее. Будет прискорбно, если из-за вашей игры в благородство разрушится все, что мы создавали веками.

Айван проявился, когда генерал, молча вышел из лифта и прошел в нужный коридор. Он не сиял как обычно в присутствии Шании, а практически сливался со стенами.

— Как продвигаются эксперимент? Тела принявших рапаш по-прежнему отвергают фантомы своих инфицированных сородичей? — существо давно интересовалось этой проблемой, и каждый раз, когда появлялась новая идея, живо принимал участие в исследованиях.

— Мы разрабатываем новую сыворотку. Алан, теперь уже значительно пониженный в должности сейчас пытается получить образцы, — генерал открыл нужную дверь личной карточкой и прошел вовнутрь. Существо проникло за ним. Некоторые места были хорошо защищены даже от него.

— Вы ему доверяете?

— Вопрос в другом. Хочет ли он рискнуть жизнью и стать носителем безумного фантома в свои последние дни жизни? Вряд ли. Поэтому, пока у нас одна цель. Он не предаст. К тому же за ним наблюдают, — ответил генерал, включая экран и входя в систему. На несколько минут он выпал из реальности. Его разум принимал информацию, которая была ему недоступна на протяжении нескольких дней.

— Совместимость по крови? Интересно! — генерал словно вернулся в реальность и обернулся к застывшему сгустку рядом с собой, — наши ученые хотят попытаться перехитрить вирус. Мертвые хаа-рашсы не могут быть носителями, пока на фантомах, запертых в пещере Каратан, есть хотя бы след инфицирования. Тело не сможет принять сущность чуждую ей. Но… Что если это будет кто-то из той же ветви рода? Достаточно близкий? И если устранить возможность дальнейшего инфицирования… Используя тот же кризон.

— Разве это реально? — Айван удивился, но… Где-то там, в глубине его отчаявшегося сознания ему хотелось поверить, — но близость родства… последний, кто принял рапаш был наш негуснесколько тысячелетий назад. Как найти из сотен тысяч существ кого-то родного по крови фантому?

— Вот в этом и будет заключаться ваша помощь, Айван. Но сначала, могу предложить лишь испытать результат этого нелегкого выбора на себе.

— К этому невозможно привыкнуть, — если бы существо могло задрожать, оно бы с удовольствием продемонстрировало генералу весь спектр сопутствующих подселению в тело ощущений. Мерзко, больно, страшно и бесперспективно… Хотя с Шанией так не было. Но об этом нужно молчать. Это его тайна. Он смог спасти интересного для него человека, эту женщину и не причинить ей вреда. Пока ее фантом был слишком слаб, чтобы сопротивляться чужому проникновению. Теперь это было бы нереально. — Вы расскажете Шании о том, что занимаетесь проблемой обеззараживания? Она так стремиться вернуться домой.

— Не скажу. Еще слишком рано давать ей надежду. Но если вы хотите стать слегка помятым фантомом и научиться испытывать боль не только в чужом теле, моя плохая сторона с радостью вам это обеспечит, — невозмутимо произнес генерал, но его глаза недобро засияли. Все-таки кровь хаа-рашсов плохо сказалась на его и без того сложном характере.

Я видела сон. Словно это я спускаюсь вниз, в пещеру Карадан, туда, куда меня привел Дамир. Я вижу перед собой саркофаг, с давно умершим существом. Лицо хаа-рашса преисполнено умиротворения и покоя. И в это мгновения я ему позавидовала. Он ушел из жизни добровольно, завершив свой путь, закончив свои дела, оставив о себе добрую память потомкам. А что оставила после себя я? Смерть? Кровь? Разочарование и боль. Наверное, мне никогда уже не суметь сделать то, чего хочу я сама. Ведь как бы мне ни был дорог Дамир, все мои помыслы сейчас не здесь, с ним, а там, в столице межпланетного Союза. Сигме.

Я застыла над прозрачной крышкой саркофага. Жалеть себя было непривычно, но слеза сама выступила на реснице и, скатившись по щеке, упала вниз, на саркофаг. Я шмыгнула носом и смахнула новую слезинку. Посмотрела вниз и замерла. Хаа-рашс открыл глаза и смотрел сейчас прямо на меня.

Проснулась, будто вынырнула из воды. Долго сидела с широко открытыми глазами, тяжело и хрипло дышала. Мне казалось, что я все еще там, в той пещере, где царит тишина и покой. Но эти глаза, что смотрели на меня из саркофага, все меняли. Глаза давно мертвого существа. Странные, нечеловеческие и в то же время проникающие в саму суть. Я никогда раньше не видела таких. Их цвет… нет, не могу этого понять. Радужка сияла мягким светом, зрачок был черен, а затем, он сфокусировал взгляд на мне и я поняла, что его зрачок состоит из отдельных мелких фасеток, переливающихся в тусклом свете пещеры.