Враг! Он твой враг!

Она стала его душить. Медленно, со знанием дела, даже не скрывая того, что ей это нравится. А Вилард, задыхаясь и пытаясь вздохнуть, безуспешно пытался вырваться из объятий смерти.

Души меня — я заслужил.

Души меня — мне нет прощенья!

Души меня — я год в аду прожил!

Души меня — продли мученье.

За сны, где видишь лишь кошмар, прости.

За слезы, что текут из твоих глаз.

За боль. За то, что вовремя не смог спасти.

За злость, что черной пеленой накрыла нас.

Жанна Долгова

Я словно потеряла способность слышать, дышать, говорить. Просто замерев, полностью выпав из реальности, стояла и смотрела как некто, похожий на меня душит Виларда. Мои руки, словно будучи руками убийцы, ощущали жар чужой кожи, беззащитность шеи, которую было так легко сжимать, мешая жертве сделать глоток драгоценного воздуха.

Она его убьет… Но, неужели, она сильнее взрослого мужика, который шутя справился когда-то со мной?

Со стороны Адриана раздался хрип, я заметила его движение рук, будто он пытается убрать со своего горла ее руки. Ее или мои?

Я все еще не могла преодолеть охватившее меня оцепенение, как вдруг дверь в камеру отворилась, и ворвался генерал Вейн. Ему хватило мгновения, чтобы оценить происходящее. Он метнулся ко мне, и, сжав мои плечи, произнес:

— Шания! Перестань! Остановись, Шания! Ты его убьешь!

Я не могла понять, как я могу остановить это? Ведь я здесь, а Вилард умирает там? Я отчетливо увидела его глаза с красными прожилками сосудов, побагровевшее лицо, недоуменный взгляд, устремленный на меня. Он тоже ее видит? Или она лишь создание моего больного воображения. И все, что здесь сейчас происходит — бред?

— Шания! — меня встряхнули, но картинка перед глазами не изменилась. Адриан по-прежнему умирал. И тогда…

Расплывчатая фигура метнулась в сторону Виларда и буквально отбросила от него меня… моего двойника? Фигура имела очертания… генерала? Он был здесь, со мной, обнимая меня за плечи и стараясь успокоить, и в то же время там, рядом с Вилардом и тем, что на него напало.

— Я не буду возражать, если ты его убьешь, — прошептал мне Дамир. — Но только если это будет твое осознанное решение. Слышишь? Твое, а не твоего взбесившегося подсознания, которое ты пока не можешь контролировать. Твой фантом можешь сдержать лишь ты сама!

— Это не я! — я выдохнула, обрадованная уже тем, что смогла сбросить с себя оцепенение. Хотя бы частично.

— Скажи это ему! — отрезал генерал, указав на красного от напряжения и недостатка воздуха Виларда, который, стоя на коленях, держался за горло, хрипло дыша и кашляя. А две полупрозрачные фигуры словно слились в одну в самом углу камеры. Та, что была похожа на генерала, крепко держала в объятиях… меня, настойчиво сверля ее взглядом белесых глаз. Мой же фантом никак не желал успокаиваться. Я все еще чувствовала его желание приносить боль и смерть. Пока только Виларду, но в моей жизни и без него было достаточно жертв.

— Что это? Что со мной? — я почувствовала, что меня трясет от страха и абсурдности всего, что происходит.

— Я тебе все объясню. Чуть позже. А сейчас — уходим отсюда. Тебе нужно вернуться в твою комнату. Там и поговорим.

Он поднял меня на руки и повернулся к двери, небрежно бросив Виларду:

— Я распоряжусь, чтобы тебя осмотрел врач.

Нас остановил хрип, затем какой-то шум. Адриан встал, опираясь о стену. Его взгляд был направлен на меня. Откашлявшись, он сделал вдох:

— Заслужил, — это все, что он сказал, прежде чем за нами закрылась дверь.

— Что со мной? — генерал шел по бесконечным переходам, отпугивая взглядом встречных сотрудников, и я чувствовала себя крайне неудобно, находясь у него на руках. Но несколько раз сделав попытку освободиться, и встретив его сопротивление, смирилась и решила подождать до своей камеры.

— Я же сказал — потом, — довольно резко ответил он, и я замолчала. Нет, я не была на него обижена. Напротив, даже благодарна, учитывая, что Дамир не дал мне совершить убийство. Но все же, я чувствовала его недовольство и злость. По-моему даже мной.

Наконец, мы пришли. Меня опустили на пол. Захотелось забежать в камеру и захлопнуть двери прямо перед носом генерала, но все-таки здравый смысл взял свое, и я, опустив голову, поплелась к столу, на который и облокотилась.

— Молчишь? — генерал прошелся по комнате. Нет, он не сжимал кулаки, на его лице не дрогнул ни один мускул, и в то же время я чувствовала его бешенство. Черт!

— Я уже задала вопрос, — напомнила я.

— Ах, да! Вопрос! — он подошел ко мне и положил обе руки по бокам от меня. Я оказалась в плену, и если бы ему пришло в голову приблизиться, мне пришлось бы полностью лечь на стол. Заманчиво, но не сейчас. Что-то мне совершенно не до постельных утех. — Что ты делала в камере у задержанного?

— Хотела поговорить, — я честно посмотрела на генерала. Здесь мне совершенно нечего скрывать.

— Тебе хотелось с ним поговорить? — генерал на секунду запнулся, а затем очень мягко, а от того более пугающе продолжил. — О чем же?

— Мне нужно было знать, что он сделал с файлами, обличающими преступников, которые я ему оставила.

— Ты? Оставила ему файлы? — вкрадчиво спросил Дамир.

— У него достаточно власти и средств, чтобы дать им ход, — я замялась, — к тому же, на тот момент у меня не было других идей. Я только что узнала, что мой жених, мужчина, от которого я жду ребенка, уничтожил мою семью, мне пришлось бороться с пиратами, которые на самом деле оказались заговорщиками, я… всю ночь думала, что же мне делать и боялась подвергнуть опасности тех, кого знала.

— А его не боялась? — генерал поднял бровь, — это было рискованно. Ты, полагалась на этого человека? Ты не могла не понимать, что отдай он документы твоим врагам — тебе конец.

— Я рисковала, конечно. Но, подумав, решила, что он, в отличие от Рейна, в заговоре не участвует. Слишком независимый и сволочной. Таких нельзя контролировать.

— Ты фактически отдала ему в руки свою жизнь! Вручила на блюдечке! А потом, взяла пистолет и выстрелила его брату в голову?

— Да, — я опустила голову, чтобы не видеть пронизывающий взгляд.

— Ты ненормальная!

— Я этого не отрицаю, — к чему оправдания и лишние слова? Я виновна. Я ответила за свое преступление, попав на Утлагатус. А Адриан, заполучив файлы мог делать с ними все, что захочет. Возможно, с моей стороны это была своеобразная индульгенция? Посылая ему документы, я не планировала убийство его брата. Даже не думала об этом. Просто ненавидела того в душе и желала его наказать. А, схватившись за оружие, вдруг поняла, что поступаю правильно. Иначе… Иначе не смогу дальше жить, смотря в глаза убийце моей семьи и каждый раз сожалеть о том, чего не сделала.