– Надо с ней поговорить, и всем вместе, – предложила Фиона.

– Согласна, – кивнула я. – Не хочу, чтобы Софи думала, что я недостаточно ее люблю. Она должна понять, что на самом деле я от нее не отказалась. Как раз наоборот. Это был единственный способ ее удержать.

Мама отвела Молли в сад и заняла ее играми, устроив чаепитие для кукол. Я видела, как сильно она любит Молли. И знала, как сильно она любит Софи. Защищая меня, она защищала их: любовь ее не знала границ, неважно, были это внучки или дочери.

Я услышала, как Фиона говорит с Софи и зовет ее в гостиную. Я сделала глубокий вдох и направилась к ним, моля небеса, чтобы все прошло благополучно.

– Софи, нам надо сказать тебе кое-что важное, – начала Фиона.

Моя сестра говорила спокойным тоном, но я чувствовала, что внутри она дрожит от страха. Фиона боялась: для меня это было в новинку. Всю жизнь я видела в ней сильную и уверенную женщину, которая всегда знает, что нужно делать и как решать проблемы. Ее неуверенность тут же перекинулась на меня: я почувствовала, что меня колотит дрожь. Больше всего на свете я боялась огорчить Софи. Я хотела только одного – чтобы она чувствовала себя в полной безопасности и знала, что ее всегда будут любить.

Фиона продолжала:

– После того что случилось с Ройшн, мы должны тебе кое-что объяснить.

Софи кивнула.

– Ладно, – сказала она.

Она вертела в руках планшет и теребила его магнитную застежку.

– Ты знаешь, как сильно мама и папа тебя любят, правда? – спросила Фиона. Она ждала, когда Софи поднимет голову. Девочка улыбнулась. Фиона ответила ей улыбкой. – И ты знаешь, как любит тебя вся наша семья. Бабушка, дедушка. Эрин. Все мы. – Ее голос дрогнул, но Софи этого не заметила. – Мы любим тебя, потому что мы одна семья, а в семье все заботятся друг о друге.

– Но в некоторых семьях нет папы, или мамы, или дедушки, – вставил Шейн. – Семьи бывают разные.

– Я знаю. У Эймона Доннелли нет папы, – кивнула Софи. – Мама Эймона говорит, что его отец – никчемный пьяница…

– Нам не обязательно это знать, – перебил Шейн, пряча на лице улыбку. – Но ты права – семьи бывают разные.

– И твоя семья тоже особенная, – подхватила Фиона. – Она не похожа на другие.

Софи опустила взгляд. Она продолжала вертеть в руках планшет.

– Ройшн говорит, что моя семья ненастоящая.

– О нет, милая, она самая настоящая, – возразила Фиона. – Но… у твоей семьи есть некоторые особенности, о которых ты еще не знаешь.

Сестра замолчала и посмотрела на Шейна. Никто не знал, что говорить дальше. Это было слишком трудно. Нам предстояло перевернуть весь мир, в котором жила Софи, вырвать его с корнем и попытаться посадить обратно, но уже в новом, исковерканном виде. С бесчисленными шрамами, вмятинами и царапинами, которые будут напоминать ей о нашей лжи.

– Когда я была моложе, – произнесла я, – у меня был ребенок.

– Так говорит и Ройшн, – подтвердила Софи.

– Да, она права. Я была тогда очень молода и жила совсем одна. У меня была маленькая девочка, и мы очень сильно любили друг друга, поэтому я попросила свою семью присмотреть за ней. – Я помолчала, давая ей освоиться с этой мыслью. Софи перестала крутить планшет и смотрела на меня во все глаза, пытаясь осознать мои слова и уяснить для себя, что это значит. – Я попросила твоих маму и папу позаботиться о девочке. И поскольку мы все были одна семья и очень любили друг друга, они с радостью согласились. Поэтому девочка могла расти в большой семье, где ее все любили.

На лице Софи появилась неуверенность. Шейн положил руку на ее плечо. Фиона взглянула на меня, и я кивнула.

– Как ты думаешь, кто была эта девочка? – спросила сестра. Она нервно крутила на пальце обручальное кольцо.

Софи нахмурилась. Я чувствовала, что она знает ответ, но боится его произнести.

– Эта девочка… – заговорила я, но у меня сорвался голос, и мне пришлось начать заново. – Эта девочка была ты, Софи.

Софи обвела нас взглядом. Она не понимала, хорошо это или плохо. Надо было что-то отвечать, но она не знала, что.

– Ты понимаешь, что это значит? – спросила я мягко.

– Что ты моя мама? – ответила она.

– Правильно.

Софи обдумала эту информацию. В комнате стояло глубокое молчание.

– А Молли? Для нее ты тоже мама?

– Нет, – ответила я. – Я не мама Молли, хотя от этого люблю ее не меньше. Я люблю ее так же, как тебя. И так же, как твои папа и мама любят тебя и твою сестру.

– А кто мой папа? – спросила Софи, посмотрев на Шейна.

– Шейн твой папа, так же как Фиона – твоя мама, – ответила я. – Но папа, которого я любила, когда носила тебя, погиб в автомобильной аварии. Вот почему, когда ты родилась, совсем некому было помочь мне. И вот почему я не могла заботиться о тебе сама. Мне нужна была помощь моей семьи – твоей семьи.

– Значит, теперь я должна буду уехать и жить с тобой? – спросила Софи.

Она старалась держаться храбро, но по ее глазам я видела, что она испугана. Мое сердце одновременно ликовало и стонало от боли.

Оно стонало от боли, потому что Софи не хотела жить со мной.

Оно ликовало, потому что она хотела жить со своей семьей.

Я совсем не хотела отрывать Софи от всего, что ей было дорого. Не хотела причинять своей сестре и ее мужу немыслимую боль. Не хотела разрушать семью. Наоборот, все, о чем я мечтала, – это сохранить семью, и я добилась этого, не оставив у себя Софи. Мы все это сделали, вся наша семья. Какое я имела право разрушать ту связь, которую сама же создала?

– Нет, милая, – ответила я, – ты не должна жить со мной, если сама этого не хочешь. Ты можешь остаться вместе с мамой, папой и Молли. А можешь приходить ко мне и жить у меня сколько захочешь, и Молли тоже. А если когда-нибудь в будущем ты передумаешь… – Я бросила взгляд на Фиону, чтобы убедиться, что она не против. Она улыбнулась мне одними губами, дав понять, что все в порядке. – Если в будущем ты передумаешь, мы снова соберемся вместе, как сейчас, и все обговорим.

На лице Софи появилось облечение, и она спрятала голову под руку Шейна. Фиона утерла слезы и передала мне чистый платок. Я увидела, что Шейн усиленно моргает, стараясь сохранить невозмутимый вид.

Через минуту все успокоились.

– Есть еще кое-что, – напомнила Фиона.

Я знала, о чем она говорит. Неприятная тема насчет Маршаллов. Мы не хотели говорить Софи все сразу, предпочитая отложить вторую часть на будущее, когда она свыкнется с новой информацией. Но Ройшн хотела немедленно сообщить обо всем матери. Нам ничего не оставалось, как решить этот вопрос сейчас.

Шейн посадил Софи на колени и ободряюще улыбнулся.