– Мы пойдем в таком случае против его натуры, – сказала я, – это то, чего он никогда не сделает.

Мы говорили об Эссексе с большой любовью, ибо Пенелопа так же была преданна брату, как и я – сыну. Мы обе очень гордились им.

– Но Рейли умен настолько, – добавила она, – насколько наш Робин никогда не будет. Он постоянно ищет своей выгоды, выпрашивая у королевы каких-то благ. Однажды она спросила его, когда он перестанет, наконец, быть нищим. Он довольно резко ответил, что только тогда, когда она перестанет быть благодетельницей. Она засмеялась от всей души. Ты же знаешь, как она любит остроумие. От Робина этого ждать тщетно. Одного я боюсь: он может переоценить свою привлекательность. И тогда случится беда.

Я ответила, что ничего страшного нет, ибо, когда ее фавориты переступают дозволенную черту, она прощает их. Есть пример Лейстера.

– Но другого Лейстера нет и не будет, – трезво сказала Пенелопа.

И я знала, она права.

Я все более влюблялась в Кристофера. Я находила его интересным, но теперь он уже не так благоговел передо мной, обнаружив, что я нуждаюсь в нем столь же, сколько и он – во мне.

Он рассказывал мне о своей семье, благородных кровей, но почти нишей. Его дед, лорд Маунтджой, прокутил все состояние, а отец забрал у семьи последнее, пытаясь отыскать философский камень. Уильям, старший брат Кристофера, не имел уважения к деньгам и прокучивал все, что имел, и даже более, так что от состояния семьи ничего не осталось.

Надеждой был средний брат Чарльз. Чарльз объявил о намерении служить при дворе и поправить положение дел семьи. Я интересовалась семейной сагой лишь из-за Кристофера, но когда его брат Чарльз стал упоминаться как соперник моего сына, я навострила уши.

Блаунты были все красивы, и Чарльз взял добрую долю этого семейного достояния. Он состоял в компании, с которой обычно обедала королева. Она разглядывала за обедом молодых людей, изредка заговаривая с кем-либо из них, и Чарльз сразу же привлек ее внимание. Королева спросила, кто этот красивый незнакомец, а когда ей ответили, что о нем ничего не известно, приказала выяснить.

Чарльз, видя на себе взгляд королевы, вспыхнул, что совершенно очаровало ее, а когда она узнала, что он – сын лорда Маунтджоя, она послала за ним. Она несколько минут разговаривала с понравившимся ей молодым человеком и спросила о его отце. Затем она сказала:

– Не примените прийти ко двору, и я придумаю, как вам помочь.

Все присутствовавшие при разговоре молча улыбнулись: еще один красавчик!

Конечно, он последовал приглашению Елизаветы и сразу стал фаворитом королевы, и не только из-за своей внешности: он был хорошо начитан, в особенности, по части истории, и это восхищало Елизавету. А так как он был слегка замкнут и не тратил деньги направо и налево – попросту из-за того, что их у него не было – то королева сочла это оригинальностью и стала выдвигать его в небольшом кругу своих фаворитов.

Однажды, когда он победил в шахматном турнире, королева не могла скрыть своей радости за него и подарила ему в знак одобрения золотую, с богатым орнаментом фигурку шахматной королевы. Он был столь горд этим, что приказал своим слугам пришить ее к своему рукаву, и ходил, показывая всем этот знак королевского благорасположения.

Это бросилось в глаза моему сыну, и он пожелал узнать, что все это означает. Ему сказали, что за день до того королева таким образом отметила победу молодого Блаунта в шахматном турнире. Недостатком моего сына была ревность, и он исполнился ярости, узнав о расположенности королевы в пользу другого.

– Кажется, у нас при дворе каждый дурак может стать фаворитом, – высокомерно сказал он, а так как эти слова были сказаны в присутствии нескольких людей, то Чарльзу Блаунту ничего не оставалось, как вызвать обидчика на дуэль.

Я была страшно расстроена, когда узнала об этом, и так же расстроен был Кристофер. Это он принес мне эту весть, и на глазах его были слезы.

– Ваш сын и мой брат будут драться, – сказал он. Дуэли иногда кончались смертью, и это повергло меня в ужас. Я послала к сыну с мольбой прийти ко мне безотлагательно. Он приехал, но когда узнал, чего я от него хочу, стал раздражаться.

– Мой дорогой Роб, – говорила я, – тебя могут убить. Он пожал плечами, а я продолжала:

– А что, если ты убьешь этого молодого человека?

– Невелика будет потеря, – сказал он.

– Ты будешь потом сожалеть.

– Он лицемерно пытается завоевать расположение королевы.

– Если ты собираешься драться с каждым человеком, который делает это, у тебя не будет много шансов на выживание. Роб, умоляю – будь осторожен.

– Если я пообещаю тебе, это удовлетворит тебя?

– Нет, – закричала я. – Я удовлетворюсь только тогда, когда ты возьмешь свой вызов обратно. – Я пыталась привести доводы. – Королева будет очень недовольна, – сказала я.

– Это ее вина, она дала ему ту игрушку.

– Но почему бы нет? Ей понравилось, как он играет.

– Милая моя мать, я уже принял вызов. И довольно.

– Мой дорогой, оставь это сумасшествие. Внезапно он стал нежен.

– Слишком поздно, – сказал он. – Не бойся. У него нет шанса.

– Его младший брат – наш стремянной. Бедный Кристофер так расстроен. Ах, Роб, разве ты не видишь мою тревогу? Если с тобой что-нибудь случится…

Он поцеловал меня, и его выражение лица было столь нежно, что любовь к нему захлестнула меня. Так трудно было противостоять его очарованию: он заверял меня, что любит, что всегда будет любить, что сделает все, что в его силах, для моего блага, но остановить дуэль он не может. Его честь будет задета: вызов принят.

Мне ничего не оставалось, как только горячо молиться, чтобы он был невредим.

Приехала Пенелопа:

– Роб собирается драться на дуэли с сыном Маунтджоя. Надо остановить его.

– Но как? – закричала я. – Я пыталась. О, Пенелопа, я так боюсь. Я молила его, но он не желает отказываться от Дуэли.

– Никто не сможет уговорить его. Но ты должна его понять: он зашел слишком далеко, и теперь невозможно отказаться. Это ужасно. Чарльз Блаунт – красивый мужчина, такой, как Роб, но в ином плане. Роб никогда не простит ему этого, но не следовало проявлять свою ревность так открыто. Королева ненавидит дуэли и будет в ярости, если кто из ее фаворитов пострадает.

– Моя дорогая, я знаю ее лучше, чем ты. Это все ее вина: она хочет, чтобы мужчины боролись за ее милость. – Я сжала кулаки. – Если что-то случится, я обвиню ее. Я буду готова убить ее.

– Ш-ш-ш! – Пенелопа оглянулась через плечо. – Будь осторожна. Она и так тебя ненавидит. Если кто-то услышит, Бог знает, что последует.

Я отвернулась. Я знала, что умолять моего сына более бесполезно.

Дуэль состоялась в Мэрилебоун Парк. Ока окончилась поражением для моего сына и, может быть, к его же благу. У Чарльза Блаунта было много здравого смысла, и он не имел намерения ни убивать моего сына, ни умирать. Он знал, что тогда попадет в опалу. Он окончил дуэль наилучшим способом: ранил моего сына слегка в бедро и разоружил его. Сам он остался невредимым.