Наиболее резкий отзыв, известный из воспоминаний архиепископа Василия Кривошеина, принадлежит митрополиту Никодиму (Рогову) в ноябре 1964 года: «А Патриарх Алексий робкий и равнодушный человек, он аристократ и барин, а поэтому смотрит на Церковь как на свою вотчину. Он считает, что может в ней распоряжаться, как ему вздумается. К архиереям он относится свысока, чуждается их, считает невеждами. Странная вещь: сам же их выбрал, сам их рукоположил, а теперь чуждается их. Свои аристократические связи ставит выше церковных отношений. Вспомните, как он в Лондоне после церковной службы снял с себя патриарший крест и дал протоиерею Владимиру Родзянко, долго разговаривал с ним. Там, в алтаре, сослужили ему наши заслуженные, старые священники, никого из них Патриарх ничем не наградил и не сказал им ни слова. А протоиерей Родзянко даже в нашей Церкви не состоит. И всё только потому, что дед о. Владимира был соседом отца Патриарха по новгородскому имению. Я был шубою» возмущён!»

«При восшествии на вершину церковной власти он мало переменился, — расскажет диссидент Левитин-Краснов, знавший Патриарха «задолго до его восшествия на патриарший престол». — Те же барственность, высокомерие, верность традициям, глубокая религиозность, но английского типа, в строгих рамках этикета, в твёрдо установившихся, застывших формах. Строгий консерватор. Святейший мыслил церковь как нечто неподвижное в рамках нового советского государства».

Патриарх Алексий I сумел найти подход ко многим власть имущим. Так Г. Г. Карпов в 1946 году сообщал руководству партии и страны: «В церквях зачитываются обращения патриарха и произносятся проповеди, направленные на поддержку мероприятий по выполнению производственных планов, госпоставок, уборки урожая, быстрейшей ликвидации последствий войны… В период избирательной кампании в Верховный Совет СССР духовенство по своей инициативе в проповедях призывало верующих к голосованию за кандидатов блока коммунистов и беспартийных, призывало к трудовому подъёму…»

Дополняя это мнение, Е. Жирнов пишет: «Говорят, Алексий I называл Сталина «богоданным вождём». Так ли это неизвестно, но перед иностранными корреспондентами патриарх позировал на фоне макета мцхетинского монастыря, что неподалёку от родного города Сталина Гори».

В своих разговорах Алексий I не раз подчёркивал, что самым дорогим подарком, полученным им по случаю избрания, была палехская шкатулка. Её главная ценность заключалась в дарственной надписи: «И. Сталин».

И ещё: «Карпов, сообщая в 1952 году Сталину данные о поведении патриарха, подчёркивал искренность Алексия:

«Необходимо отметить, что, будучи дважды принят товарищем Сталиным, патриарх все последующие годы многократно вспоминал эти приёмы, оказавшие на него в высшей степени воодушевляющее воздействие».

7

Подтверждая слова об аристократизме Патриарха Алексия I, о. Георгий Эдельштейн приводит такой пример: «В октябре 1947 года Патриарх Алексий отдыхал и лечился на одной из правительственных дач для высшего партийного руководства в Сочи. На соседней даче отдыхал И. В. Сталин. Патриарха особенно восхищал правительственный лимузин «ЗИС-110» с персональной охраной, который был ему предоставлен. Автомобили были предоставлены и свите Патриарха. Его Святейшеству очень нравилось автомобильным эскортом путешествовать по окрестностям Сочи, курсировать к минеральным источникам. В одном из писем тому самому… Г. Г. Карпову Патриарх ликует: «Дорогой и многоуважаемый Георгий Григорьевич! Сейчас от отца Колчицкого (управляющего делами Патриархии) получил телеграмму, что сегодня Патриархия получает машину ЗИС-110. Ура! Я здесь на ней езжу и вижу, какая это замечательная машина». «Сталин умел играть на людских слабостях», — очень точно подмечает В. Алексеев.

С тех пор архиереи, возглавляющие Московскую Патриархию, неизменно курсируют по улицам наших городов в чёрных правительственных лимузинах. (…) Для наших архиереев важно не то, что лимузины просторны и удобны. Самое главное — это символ принадлежности к единому классу правящих.

О том, как Алексий I перевёл под свой контроль валютные потоки «с тем же смиренным упорством», рассказывает Е. Жирнов: «Летом 1952 года он написал письмо в Совет по делам РПЦ об изменении порядка финансирования заграничной деятельности патриархии: «До настоящего времени получение валюты для… Московской патриархии осуществлялось по двум линиям: за наличный расчёт по утверждённым схемам и через личный счёт патриарха в Банке для внешней торговли Союза ССР.

Полагая более удобным иметь один определённый источник получения валюты для вышеозначенной цели, я просил бы Вашего содействия к тому, чтобы производить все валютные операции исключительно через указанный счёт патриарха… с годовой потребностью в 1 000 000 руб.».

Совет счёл, что при такой централизации ответственность патриархии за расходование валюты усилится, а просимый миллион ($ 250 тыс. по тогдашнему курсу) соответствует её действительным потребностям».

Когда перед Советом по делам РПЦ встал вопрос о 75-летнем юбилее Алексия I, то там не на шутку обеспокоились. «Как писал председатель Совета в правительство, юбиляр хотел бы получить государственную награду: «О желательности награждения патриарха орденом ко дню его рождения говорят работникам Совета его ближайшие сотрудники, учитывая, видимо, и его личные пожелания». И Карпов внёс на рассмотрение Совета министров СССР своё предложение по щекотливому вопросу: «Наградить патриарха Алексия орденом Трудового Красного Знамени с опубликованием указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении в центральной прессе 9 ноября с. г. Первый раз орденом Трудового Красного Знамени патриарх был награждён 16 августа 1946 года «за выдающиеся заслуги в деле организации патриотической работы в период Великой Отечественной войны… После окончания войны и по настоящее время патриотическая деятельность патриарха Алексия выразилась в мобилизации внимания духовенства и верующих Русской православной церкви к делу строгого соблюдения советских законов, относящихся к церкви, и к делу борьбы за мир. Все важнейшие мероприятия правительства, а также советской и мировой прогрессивной общественности, направленные к разоблачению поджигателей войны и к защите мира, находили и находят живейший отклик со стороны патриарха…»

На случай отказа в награждении Карпов приготовил запасной вариант: «Перед Советом, в связи с предстоящим юбилеем патриарха, сотрудники патриархии (а в своё время и сам патриарх) также ставили вопрос об открытии в качестве кафедрального Патриаршего собора находящегося на территории бывшего Новодевичьего монастыря в Москве Смоленского собора, являющегося в настоящее время музеем. В этом случае являющийся в настоящее время Патриаршим собором Елоховский собор стал бы обычным приходским храмом. Вместимость Смоленского собора в два-три раза меньше вместимости Елоховского собора, и находится он в отличие от последнего на окраине Москвы… По мнению Совета, положительное разрешение этого вопроса было бы целесообразно только в том случае, если награждение орденом будет правительством признано нецелесообразным. Других форм отметить 75-летие патриарха Совет не видит. Преподнесение патриарху какого-либо ценного подарка не будет иметь значения как для него, так и для прогрессивной части внешнего мира».