5

Рассказывая о Поместном Соборе РПЦ 1945 года, советский историк В. А. Алексеев писал в журнале «Агитатор»: «Большую помощь Церкви в подготовке Собора оказал Совет по делам Русской Православной Церкви. Между Г. Карповым и Алексием установились вполне партнёрские, если не приятельские, отношения. Этого, кстати, желал и Сталин. Любопытно, что Алексий даже «патронировал» первые шаги Карпова на его новом поприще. Интересно содержание одного из писем Патриарха Алексия Карпову накануне Собора, в котором тот «инструктировал» последнего, как ему вести себя на этом мероприятии. «Вы присутствуете на заседании Собора 31 января, выехав для сего из переулка Островского в час дня. Там вы читаете нам обращение от лица правительства и затем, выслушав моё ответное слово, отбываете, ни с кем персонально не знакомясь. Затем, вы присутствуете на литургии 4-го числа и после литургии и краткого молебна, когда я выйду в мантии, первый меня удостоите приветствия».

Кроме всего прочего, патриарху и генералу МТБ (затем КГБ) частенько приходилось и лобызаться. Например, официальные источники писали об этом так: «Когда Святейший Патриарх Алексий выразил ответную благодарность Правительству и И. В. Сталину, то Г. Г. Карпов и Патриарх троекратно облобызались».

По авторитетному мнению историка В. Цыпина, «в послевоенные годы Патриарх Алексий, несмотря на свои 67 лет, действительно держал в руках бразды высшей церковной власти, которая, однако, была подконтрольна Совету по делам Русской Православной Церкви. Народ почитал и любил своего Патриарха. Его частые богослужения в московских храмах привлекали туда множество верующих, которые едва помещались внутри храмов. Совершая литургию, патриарх непременно произносил проповеди. Известный мемуарист писал о служении Патриарха Алексия в послевоенные годы: «При восшествии на вершину церковной власти он мало переменился. Та же верность традициям, глубокая религиозность, но в строгих рамках этикета, в твёрдо устоявшихся, застывших формах. Строгий консерватор, Святейший мыслил Церковь как нечто неподвижное в рамках нового Советского государства… Консервативная Церковь в консервативном государстве — такова новая формула, пришедшая на смену старой формуле церковных либералов: «свободная Церковь в свободном государстве». Для Патриарха Алексия, который получил образование под кровом катковского лицея, происходил из строго консервативной семьи… это была родная стихия. И он вполне удовлетворял новым требованиям диктатора: являлся воплощением старого русского консерватизма, но без всяких излишеств и крайностей».

Зависимый в своей деятельности от Совета, Патриарх Алексий в личных контактах с сильными мира сего умел сохранить достоинство. Однажды Г. Г. Карпов пригласил его на банкет и пообещал прислать за Святейшим автомобиль в 7 часов вечера. Автомобиль прибыл с 20-минутным опозданием и был отправлен назад, а Патриарх прибыл на банкет в своём собственном автомобиле. Оберегая близких ему людей, Патриарх мог позволять себе решительные и рискованные действия. Так, он просил передать Сталину, что уйдёт на покой, если не освободят из-под ареста близкого ему человека, Д. А. Остапова, обвинённого в пребывании на оккупированной территории Литвы во время войны. В тот же день Остапова освободили».

По поводу личности Алексия I существуют различные оценки. Например, Евгений Жирнов пишет, что «глава Совета по делам РПЦ считал Алексия человеком слабохарактерным и легко попадающим под чужое влияние. Но скорее всего, бывший чекист Карпов принимал за безволие интеллигентность патриарха. Судя по документам, к любой поставленной цели глава церкви пробивался с внешней кротостью и скрытым упорством.

Как и любой грамотный руководитель…Алексий I начал управление церковью с перевода под свой контроль финансовых потоков. Для этого в состав руководства хозяйственного управления патриархии он ввёл своего бывшего слугу, келейника Остапова. Это назначение вызвало массу кривотолков. Но сам святейший в беседе с Карповым объяснял это так: «Я не знаю, почему на него жалуются. В мою деятельность он никак не вмешивается, но является большим экономом, и в этой части он мне помогает беречь расходы. Что касается грубости и нетактичности, я допускаю, т. к. он в этом отношении мужик, и угловатость при обращении с другими бывает заметной. Но я предупрежу его в части необходимости более тактичного обращения с другими…»

В 1946 году, чтобы убрать Остапова из патриархии, его даже арестовали якобы за связь с немцами в период оккупации. Но патриарх с жаром вступился за своего помощника: «Я знаю Остапова с самых юных его лет… И по происхождению (крестьянин б. Тульской губернии), и по своему всему складу и настроению он является самым настоящим патриотом и всецело советским человеком. А потому я смело могу за него поручиться, что он не причастен ни к какому преступлению против Родины».

В 1952 году вопрос об Остапове рассматривался даже специальной комиссией в составе Карпова и секретаря ЦК Михаила Суслова. Но и она не решилась принять какие-либо меры: «Нахождение Остапова возле патриарха является нежелательным, однако удаление его в настоящее время было бы нецелесообразным… Алексий остро переживал арест Остапова и обращался в Совет с просьбой освободить его… Сейчас близость Остапова к патриарху стала ещё большей, удаление его вызвало бы со стороны патриарха болезненную реакцию и могло бы осложнить отношения с патриархом Алексием. Считаем, что мер по удалению Остапова от Алексия в сложившейся обстановке предпринимать не следует…»

Убрать Остапова из патриархии не смогли даже сотрудники КГБ, которые получили такое задание на рубеже 1960-х. Они установили, что доверенный человек патриарха наладил весьма прибыльное производство церковной утвари из украденных на госпредприятиях металлов. Однако дело, переданное ОБХСС и прокуратуре, зашло в тупик: Остапов сумел на корню купить следователей».

К слову, личный секретарь патриарха Даниил Андреевич Остапов был потомственным слугой дворян Симанских.

6

Весьма любопытны оценки патриарха его современниками. Вот что писал в своём доносе 1951 года уполномоченному Совета по делам религии по Ленинградской области А. Осипов, профессор Ленинградской академии: «Сам Патриарх как личность представляет собой своеобразное смешение аристократического сибаритизма с затаённым фанатизмом. Он… остр на язык. Но вместе с тем фанатически предан постам, ненавидит обновленцев, преследует все новшества и влюблён в благочестие XVI в. Он очень умён и умеет лавировать между отдельными церковными партиями. Партии эти представляют «григорьевцы» (митрополит Григорий и его клика) и «николаевцы» (митрополит Николай и его клика). С Патриархом великолепно ладит управделами Патриархии протопресвитер Николай Колчицкий. Это очень умный и осторожный дипломат, крепко преданный интересам Церкви, на Патриарха имеет осторожное, но сильное влияние… Митрополит Григорий является в Патриархии министром просвещения. Но сильно влияет и на ряд других дел. Патриарх ему доверяет едва ли не больше других… Настроения Патриархии в последние годы претерпели большие изменения: в 1945 г. цвели мечты о создании «Московского Ватикана» (слова самого Патриарха), о широком международном триумфальном шествии, внутреннем расширении «до размеров доброго старого времени» (слова митрополита Григория). Теперь настроения изменились: «Нам бы прожить тихо и мирно ещё десяток лет, а там история покажет… Вот, если война будет, так, пожалуй, и снова церкви открываться начнут»… Что характерно для Патриархии: здесь ставка на сохранении старины в быту, в богослужении, в догмах духовной жизни во что бы то ни стало. Здесь вздохи об угасании иноческого духа. Парийский из Москвы привёз такое наставление Патриарха: «Пусть всё кругом меняется — мы должны остаться такими, какими были сотни лет назад. Пусть наша неизменность, неподчиняемость духу времени символизирует вечность Церкви. Нам радостно видеть, что нас и ныне окружает то же самое в Церкви, что мы видели с детских лет, чем жили отцы, деды и прадеды. Нам должно научиться хранить прошлое вопреки настоящему. В этом наша сила, в этом наша правда».