— Кажется несправедливым, — сказала она, — что в таком прекрасном месте случается что-то плохое.

Он не ответил, только взял ее за подбородок и поднял лицо для поцелуя. Его губы были невероятно мягкими и возбуждающими. И руки тоже. Они медленно ласкали ее тело так, словно совершали акт поклонения, когда он привлек ее к себе. Вино и Венеция ударили им в голову.

Когда они достигли отеля, Вэл так спешил, что заплатил гондольеру на бегу.

Тело Клэр страстно желало его, жаждало его прикосновений.

В молчании они достигли своего этажа. Словно сговорившись, поспешили в номер Вэла. В следующее мгновение Клэр оказалась у него на руках.

Он понес ее на кровать через молочный мрак комнаты, осторожно положил, потом несколькими движениями сорвал с себя одежду.

Он расстегивал пуговицы ее вечернего костюма одну за другой, прижимая губы к ее телу всякий раз, как очередным движением освобождал от одежд. Он сдвинул с ее плеч бретельки кружевного бюстгальтера, потом расстегнул переднюю застежку.

— Как прекрасно, — прошептал он, открывая своему взгляду ее грудь. Свет, который заливал Венецию, отбрасывал блики на ее кожу. Вэл застонал. Он хотел овладеть ею медленно и осторожно, но она рвалась к нему. Клэр задрожала, когда его рот прикоснулся к ней и вобрал внутрь бархатный сосок.

Одно движение — и она безумно желала его. Ее пальцы царапали его плечи и грудь.

— Не будь нежным, Вэл.

Но он был. Сначала. Он не спеша снял с нее юбку, мерцающие чулки. Пробовал ее кожу на вкус, пока она не забилась в агонии наслаждения. И только тогда, когда он почувствовал, как ее тело выгибается навстречу его обнаженной груди, он повиновался ей. Вэл был так же охвачен страстью, как и тогда, когда они в первый занимались любовью, и сейчас стал диким и необузданным. Их движения можно было сравнить с танцем, в котором отдают и берут, нарастающим до крещендо, как фламенко, и заканчивающимся взаимным триумфом и изнеможением. Когда она наконец успокоилась, он начал ласкать ее снова, заставив дрожать под умелой рукой на краю обрыва.

Клэр сотрясалась и содрогалась, выкрикивая его имя. Потом он вошел в нее, окружив себя ее теплом. В этот раз он брал свою женщину медленно, нежно и осознанно.

Их единение было слишком напряженным, чтобы сдерживаться. Они вместе достигли пика, закричав в унисон.

Когда все было кончено, они мягко опустились на ложе и заснули, изможденные, в объятиях друг друга.

Следующая неделя промелькнула для Клэр слишком быстро. Днем она была в Ка'Людовичи, составляя предварительный перечень и описание полотен, которые граф хотел выставить на аукцион. Но вечера и — о! — ночи принадлежали только Клэр и Вэлу,

Она уже восемь дней была в Венеции, проводя целые дни среди шедевров в Ка'Людовичи, а Вэл отснял уже десятки фотопленок. Работали они отдельно, и все же были вместе. По вечерам ужинали с графом или бродили по городу, исследуя Венецию. Поездки на гондоле, спокойные ужины при свечах в каком-нибудь очаровательном trattoria, куда они заходили наудачу, поцелуи в сумраке теней, звуки воды, плещущейся о стены домов.

И каждую ночь они проводили в объятиях друг друга, удовлетворенные и пресыщенные.

Он никогда не говорил о будущем, и она тоже. До этого мгновенья.

Клэр отдыхала на мягких вышитых простынях в его комнате, и утренний свет играл на ее обнаженном теле. Перед этим он делал с ней удивительные вещи, а она с ним, пока оба не почувствовали себя уставшими, но счастливыми. Они лежали вместе, свернувшись, рябь света вытанцовывала на потолке, словно паутина волшебства, и ее грудь была в его руке. Вэл трогал шелковистый сосок пальцем и целовал его, пока тот не напрягся.

— Я готов снова привыкнуть к этому, Клэр. Я мог бы провести остаток своей жизни, занимаясь с тобой любовью.

Она боялась позволить ему продолжать откровения.

— Не надо. Не надо говорить, лишь бы что сказать, не надо давать обещаний, которые не сможешь выполнить.

Он обнял ее и прижался к ее телу. Его руки запутались в ее волосах, пока он покрывал ее лицо поцелуями.

— Я люблю тебя, Клэр. И никогда не переставал любить. Ни на минуту. Давай сотрем прошлое и попробуем еще раз. — Он поднял голову и заглянул ей в глаза. — Мы можем начать все сначала. Ты выйдешь за меня снова, Клэр?

Она давно ждала этих слов, но испугалась, услышав их.

— Хотелось бы мне, чтобы мы смогли. Я люблю тебя, Вэл, люблю! Но что, если мы не сможем этого сделать. Что остановит нас от повторения тех же ошибок? — Она прикоснулась кончиками пальцев к его рту. — Думаю, это навсегда разобьет мое сердце.

Звонок телефона опередил его ответ. По привычке он схватил трубку и оперся на локоть, нахмурившись. Звук из трубки ясно доносился до нее: он был похож на ускоренный голос персонажа мультфильма. Она узнала Паркера Фарли, главного редактора «Уан Уорлд Мэгэзин».

— Черт, нет, — сказал Вэл в трубку. — Я в Венеции, в постели, рядом с самой красивой женщиной. С какой стати мне захочется уезжать за полярный круг сегодня вечером? Кроме того, там холодно, а я не взял с собой шерстяное белье.

Клэр легла на бок спиной к Вэлу. Несмотря на то что он шутил, она чувствовала возбуждение, которое он испытывал. Она слышала голос Фарли, дребезжащий и очень далекий:

— Я куплю тебе эти чертовы красные фланелевые кальсоны, которые нужны для поездки. Ты же знаешь, найти женщину, которая не прочь, везде можно, Кинкэйд. Но как трудно найти хороший материал. Слушай, это же не какой-то теплый и пушистый фильм о белых медведях. Тут замешаны Госдепартамент и Министерство обороны. Это может быть серьезно!

Пока они обсуждали этот сенсационный материал, Клэр выскользнула из-под простыни, схватила свои вещи и вышла. Это правда, Вэл может везде найти женщину, которая не прочь. И он, безусловно, найдет такую.

Ей хотелось убить себя.

Его обаяние и обезоруживающая улыбка снова одурачили ее. Она опять на это клюнула. Но когда надо будет решать, когда встанет выбор между ней и этим сногсшибательным материалом, она знает, кто победит, причем без усилий.

Когда он повесил трубку, Клэр уже была завернута в банный халат и сидела на краю кровати.

— Ты едешь, — тускло сказала она.

Он сел рядом с ней, обнаженный и красивый, как бог.

— Ты выйдешь за меня, Клэр? Помнишь, я первый спросил. Она поднялась и пошла к дверям.

— Уже поздно. Граф будет нас ждать.

— Закончим этот разговор позже, — сказал Вэл сквозь зубы. Одеваясь, она слышала, как он уже звонил по телефону.

Они пришли в палаццо графа, и как только остались одни в галерее, их ссора вспыхнула с новой силой. Его голос был мягким, но глаза напряжены, даже мрачны. Она не могла в них смотреть.

— Я не отдам тебе свое сердце снова, чтобы ты мог засунуть его куда-нибудь на полку, пока оно тебе не понадобится, словно это пачка листов или старый фотоаппарат.