– А знаете ли вы, что кроме этого случая с зельем было немало других? – Казалось, Рейнар готов убить его взглядом. – Не далее как сегодня Алану пытались утопить в лесном озере, потом еще этот пожар на сцене, и вдобавок, оказалось, на платье Аланы было наложено заклятие оцентуса, которое едва ее не убило.

Господин Валдор оторопел настолько, что аж рот приоткрыл. Но тут же резко захлопнул – даже зубами клацнул.

– Лорд Рейнар, поверьте, я сейчас впервые от вас об этом слышу. Пожар на сцене – это просто несчастный случай. Что же до остального, не волнуйтесь, будем разбираться и принимать меры.

– Пока вы будете и дальше принимать меры в таком темпе, Алану убьют. Так что я разрываю нашу договоренность и сегодня же забираю Алану отсюда, – категорически заявил Рейнар.

– Нет, подобное невозможно. – Магистр даже любезничать перестал, говорил с суровой серьезностью. – Как высший маг, вы же и сами должны прекрасно понимать, что все не так просто. Связь жриц со святилищем раньше времени нельзя разрушать. Алана, как и любая другая жрица, пока неразрывно привязана к обители и может покидать ее максимум на день, да и то нечасто. Пока магия Безликого не достигла нужного уровня, Алану нельзя забрать. Даже такому могущественному магу, как вы.

Рейнар устало потер глаза, очень нехотя произнес:

– Но вы же понимаете, что я это так не оставлю. Мне нужны гарантии, что с Аланой здесь ничего плохого не случится. Если вы сами не справляетесь с безопасностью обители, будут справляться лучшие императорские стражи.

– Вы… собираетесь доложить императору? – У магистра аж голос враз осип.

Рейнар даже отвечать не стал, просто смотрел весьма выразительно. Господин Валдор и без слов понял, понуро произнес:

– Да, конечно, я и сам понимаю, что давно пора бы доложить императору… Но поверьте, такое у нас первый год и…

– Меня не волнует, первый год или не первый, – у Рейнара уже кончалось терпение, – меня волнует только безопасность моей будущей жены!

Дальше я, к сожалению, не услышала. В мою комнату постучались. Пришлось спешно снимать и прятать маску. Незваным гостем оказалась госпожа Рагния. Причем со свертком в руках.

– Ты как? В порядке? Не пострадала от магического огня? – Наставница окинула меня беглым взглядом.

– Да, пока жива-невредима. – Я бы очень хотела дальше с ней побеседовать на секретные темы, но, судя по тому, что она даже дверь в коридор не закрыла, наставница пришла ко мне ненадолго.

– Я на минутку, – прямо подтвердила она мои мысли. – Тебе с утра отдать забыли из-за этой суеты по подготовке выступления, – и вручила мне сверток.

– Спасибо, – ну вот, хоть подарок Рейнара нашелся. – И все же, госпожа Рагния, когда можно с вами обсудить кое-какие вопросы?

– Будем ориентироваться на завтра. – Она кивнула. – Сейчас дел полно, из-за пожара этого теперь и напуганных девушек успокаивать надо, и возмущенных лордов.

Она ушла, а я закрылась в комнате и развернула сверток. С ума сойти – толстенный трактат «Основы общей магии». Да еще и уголки на книге золотые, страницы белоснежные. Но главное – содержание!

И я читала до полночи, пока чуть не уснула за книгой. Лелея уверенность, что дочитаю завтра, я перебралась на кровать. А еще хотелось побыстрее с Рейнаром увидеться, элементарно за книгу поблагодарить. Хотя вредный внутренний голос и буркнул, мол, смилостивился-таки, исполнил просьбу с таким запозданием. Но я игнорировала назойливые промельки собственной вредности. И все же лишь бы Рейнар и завтра приехал…

Но сегодня меня с утра пораньше разбудили наставницы. Госпожа Файни вовсю причитала, что вчерашний мой разврат – это удар в самое сердце. Я, правда, не поняла, в чье. То ли самой госпожи Файни, то ли благопристойности в целом. А госпожа Литиция являла собой просто воплощение укора и порицания. И раз уж магистр отсутствовал, они, по их словам, взяли на себя тяжкое бремя меня наказать.

– Да, Алана, мы вынужденны так поступить, – прокурорским тоном оповестила госпожа Литиция. – Ради твоего же блага. Чтобы ты как следует обдумала свое неподобающее поведение, порочащее честь этой священной обители.

– И наказание будет очень суровым! – Госпожа Файни пыталась подражать тону своей соратницы, но получалось пискляво и карикатурно. – Ты приговариваешься к тяжелому труду!

– А конкретнее? – озадачилась я.

– Ты будешь мыть посуду на кухне! – Госпожа Литиция торжественно озвучила мне приговор. – Целый час!

Наверное, я должна была как-то отреагировать. Они дружно на меня смотрели с таким нетерпеливым выжиданием реакции, что я даже умилилась.

– Суровое наказание. – Я едва сдержала смех. – Даже не представляю, как я переживу мытье посуды, да еще и в течение часа.

Нет, может, для местных аристократок подобное и было из разряда «непосильный труд». Ведь наставницы говорили весьма серьезно. Но зато господин Валдор потом им точно за это спасибо не скажет.

Нет, я, конечно, понимала, что на обслуживание местных дармоедов, то есть, тьфу, служителей Безликого, требуется много обслуги, но не думала, что столько. Я-то в основном видела одних и тех же служанок, которые приносили мне еду, платья и укладывали волосы. Но теперь уже складывалось впечатление, что тут их сотни! И каждая сочла своим святым долгом взглянуть на главное зрелище дня: как аристократка моет посуду.

Наверное, от меня ждали громогласных причитаний и рыдания в голос, только я надежд не оправдала. Меня вообще вся эта ситуация, а особенно любопытные взгляды прислуги, очень забавляли. Да и наказание мое на деле оказалось плевым.

Сама гигантская кухня была поделена на сегменты. Здесь трудилось множество поваров, ведь народу в обители было предостаточно и все предпочитали есть каждый день и не по одному разу. И теоретически грязной посуды должен быть такой воз, что тут отдельный зал понадобится. Но то ли меня пожалели, то ли воз все же не успел скопиться – в наказание ждала лишь стопка тарелок в тридцать и столько же чашек и блюдец.

И почему-то тут не оказалось водопроводного крана. Хотя странно, у меня же в ванной он был, и вода нормально лилась. Но это загадка прояснилась быстро: это для меня так отдельно устроили. В общем, в моем распоряжении был большой чан с горячей мыльной водой, чан с водой прохладной и стопка полотенец. А еще щетка на длинной ручке. Все это размещалось на отдельном столе в углу громадной кухни. И я не стала тянуть, быстро перешла к делу.

Правда, в процессе мытья посуды на меня сбежалась смотреть куча народа. Особенно умиляла доброго вида повариха. Сначала она взирала на меня с искренними соболезнованиями, а потом уже прямо с уважением и гордостью. Словно то, как я, преспокойно засучив рукава, мыла посуду, считалось чуть ли не национальным подвигом. Особенно учитывая, что мне никто ничего не объяснил. И я вот как-то сама догадалась, как именно посуда моется. Гений. Однозначно.