Клуб «Бункер» был рядом, в начале спуска Тверской к Манежной площади. В Москве давно стало модным – но при этом немодно было признаться в этом – бывать в подобных кафе, где на втором этаже подают суши с саке, а дружеские встречи назначаются на первом, где пьется мате или полезный зеленый чай без сахара. Такое обильно модное место появилось, например, в Камергерском проезде. А здесь, в «Бункере», я несколько раз встречался с женщинами, с которыми перед этим переписывался по Интернету – было удобно назначать встречи в центре города и сразу же расставаться, выяснив, как правило, неизбежное. Хотя иногда я чувствовал, что она будет ждать моего звонка. А иногда и сам хотел позвонить. Но желания обычно не совпадали.

Я приехал рано, было еще минут сорок до встречи с Антоном. Я решил посидеть за столиком и выпить пива.

Как только я открыл стеклянную дверь и по просьбе охранника стал показывать содержимое своего рюкзака, сразу обратил внимание на девушку – она сидела лицом ко мне за столиком, выгнув спину и подперев рукой щеку. Девушка что-то читала, у нее были волнистые светло-коричневые волосы и длинные ноги, которые она держала, скрестив, под стулом. В конце тех нескольких секунд, что я смотрел на нее, она задумчиво подняла голову, невидяще посмотрела прямо мне в глаза, сделала такое движение губами, будто удивилась про себя какой-то интересной мысли – и тут же вновь опустила голову. Бывает, что ты сразу и вдруг выделяешь среди массы людей одного человека, причем не обязательно женщину – и чувствуешь волнующий, даже какой-то магический интерес к нему.

Девушка с легким выражением любопытства на лице листала лежащий перед ней журнал.

Я сел за соседний стол. Некоторое время я посматривал на нее сбоку, как бы невзначай – не хотелось ее смущать. Потом мне показалось, что она так увлечена чтением журнала, что я могу спокойно рассматривать ее, как скульптуру в музее. Она была одета в потертые голубые джинсы и серую тенниску. За ее спиной висела на спинке стула смятая джинсовая курточка. На ногах бежевые туфли-мокасины, которые она носками повернула друг к другу. В позе, в которой она сидела, было что-то трогательно девчоночье. Она чему-то спокойно и добродушно усмехалась про себя. Чуть прищуренные большие глаза без косметики. Длинные, растянутые в полуулыбке губы с легкой родинкой слева.

Тут я рассмотрел журнал, который она листала – это был «Смена» еще советских времен, наверное, семидесятых или начала восьмидесятых годов.

Ко мне подошла официантка и положила на стол меню.

– Пиво, – сказал я ей, – светлое.

– Хейникен, Хольстен? Сибирская корона?

– Корону ноль пять.

Официантка ушла. Девушка за столиком перевернула еще несколько страниц и принялась рассматривать заинтересовавшие ее фотографии.

Я встал и пошел мимо нее к стойке.

Возле стойки я внимательно осмотрел все выставленные на стеллажах бутылки с напитками, затем повернулся и вальяжной походкой пошел к своему столику. Возле читательницы «Смены» я остановился.

– Ну и как вам это? – спросил я.

Девушка полуобернулась, внимательно взглянула на меня.

– Что – это?

– Ну, «Смена»…

Она дернула бровями – будто пожала плечами: мол, ну что тут сказать? И сказала:

– Забавно. Местами даже серьезно.

– Серьезно? – улыбаясь, спросил я. Пока я размышлял, что говорить дальше, она приняла решение.

– Да вы садитесь. – Девушка чуть съехала со стула, выбросила вперед обе ноги и толкнула носками мокасин ножки противоположного стула. Я сел.

– Давно на вас смотрю, – сказала она, глядя на меня смеющимися глазами.

– Давно? Но, кажется, вы читали журнал…

– Да. Но я люблю наблюдать за людьми. У меня это получается как-то одновременно, что-то делать и смотреть на людей. Как в метро.

– Метро?

– Ну да. Жизнь, как метро. Ты куда-то едешь, в вагон входят люди. Ты смотришь на них, думаешь о них, можешь поговорить. Но на самом деле не смотришь и не думаешь – просто куда-то едешь. Можно воображать, что вы едете вместе. Но в конце концов поезд прибывает именно на твою станцию.

– Или на конечную, – сказал я.

– Ну да. Я и имела в виду смерть. А вы что подумали? – засмеялась девушка. – Вы, кстати, давно думали о смерти?

Ее большие глаза светлого чайного цвета разглядывали меня с добродушным любопытством. Внутренними поверхностями сжатых кулачков она подпирала щеки. Сколько ей лет? Двадцать, двадцать два… что-то было в ней от ребенка.

– В общем… – сказал я, – я думал об этом… о смерти. Не далее как вчера.

– О своей?

– Откуда вы знаете?

– Мы перешли на вы? – ее длинные губы растянулись в еще более длинной улыбке.

– Кажется, мы все время говорили на вы, – я напрягся и неестественно улыбнулся. – Или мне показалось?

– Нет, вам не показалось! – девушка качнула головой, коротко рассмеялась и вновь сомкнула губы в длинной улыбке. – Просто это мне померещилось, что я говорю с вами на ты… У меня бывает. Да, вот когда! – вспомнила она. – Когда я говорила о вагоне метро.

– Ну что ж. Давайте тогда уж на «ты», – согласился я.

– Отлично. И не будем переходить на вы даже в воображении. Угу?

– Угу. Не будем. Но…

– Но? – она расширила глаза и подалась ко мне.

– Почему вы… то есть ты решила, что я думал о самоубийстве?

– Ты же сам это сказал, – улыбнулась она.

– Послушай, но я говорил об этом после, после того, как ты спросила!

– Да?.. – она нетерпеливо дернула бровями. – Ну, тогда мой вопрос прозвучал позже, чем твой ответ, вот и все.

– Странно. Никогда еще не слышал о том, что вопросы могут задаваться позже ответов.

– Могут, – чуть обиженно сжала она губы. – Кроме того, у тебя было такое лицо, что можно было подумать, что ты как раз и способен размышлять о самоубийстве. Кстати, я тоже об этом частенько думала. Но раньше, давно.

– А сейчас?

– Сейчас я просто знаю, когда умру, – сказала она с видом знатока, ответившего на умный вопрос.

Возникла пауза. Девушка молчала как-то радостно, опустив глаза и задумчиво, почти вежливо улыбаясь.

– Интересно, какая у тебя профессия? – наконец подняла она голову.

Ну вот, пошли вопросы о моем социальном статусе. Это было уже не так интересно.

– Журналист, – сказал я. – Работаю в журнале «Органайзер».

– Что-что? – откинувшись назад вместе с волосами, она громко расхохоталась.

– Что тут смешного? – спросил я.

– Смешнецкое название… – все еще смеясь, она качала головой.

Я насмешливо улыбнулся. И в самом деле – смешно. А я об этом и забыл.