Пайпер уже могла бы привыкнуть. Нужно быть готовой к тому, что отчим отменит все в последнюю секунду. С его работой в одиннадцатом часу ночи вечно возникали рейсы в Нью-Йорк, Майами или Лондон. До этого момента она не осознавала, как сильно ей хотелось показать Дэниелу, чего они добились с «Кроссом и дочерьми». Хорошо это или плохо, но Дэниел был человеком, который вырастил ее, дал ей все. Она просто хотела показать ему, что все это не было напрасно. Что она в состоянии создать что-то стоящее, если ей выпадает возможность. Но сейчас такого шанса у нее не будет. После того как Брендан ушел в рейс, не попрощавшись, поступок ее отчима стал еще одним ударом в самое сердце. Они оба не верили в нее. Или даже не доверяли.

Но она верила в себя. Так ведь? Даже если она и начинала понемногу сдавать по мере приближения к торжественному открытию. Но сегодня вечером вернется Брендан, и уверенность в этом успокаивала ее. Может быть, он вернется сердитым или разочарованным, но он вернется на твердую почву, и она будет бороться за то, чтобы заставить его выслушать. Будет бороться, пока его вера в нее не вернется.

Этот план помог Пайпер сосредоточиться, и она работала, запасая пиво и расставляя подставки, салфетки, соломинки, пинтовые стаканы и запасы апельсиновых долек для пшеничного пива. Они с Ханной в последнюю минуту сделали кое-какую уборку и повесили снаружи вывеску, гласящую о торжественном открытии, которую нарисовали прошлой ночью. А потом они встали в центре бара и уставились на то, что сотворили, обе слегка ошарашенные произошедшими переменами. Когда они приехали больше месяца назад, здесь не было ничего, кроме пыли и бочек. Помещение все еще слегка походило на забегаловку, но, черт возьми, оно стало шикарным и намного более гостеприимным.

Хотя бы для них.

Но к половине седьмого никто не открыл дверь «Кросса и дочерей».

Ханна сидела в кабинке диджея, перебирая свой летний микс, а Пайпер стояла за стойкой бара, заламывая руки и одержимо проверяя время на своем телефоне. Утром она получила девять новых сообщений от Кирби, в которых та требовала, чтобы она посадила свою задницу в самолет до Лос-Анджелеса. Пайпер слишком долго не давала однозначного ответа, а теперь не знала, как отказаться от вечеринки. И (под давлением) она могла признаться… что просмотрела несколько электронных писем Кирби: со списком гостей и вариантами дизайнерских платьев.

Если бы она собиралась, то выбрала бы черное от «Моник Лулье»[43] с глубоким вырезом.

Ей действительно нужно было сообщить Кирби, что она не сможет быть завтра вечером, но по какой-то причине Пайпер не могла заставить себя отправить сообщение. Не могла разорвать эту последнюю связь, все еще потрясенная уходом Брендана. Лишенная его постоянного, надежного присутствия именно в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась. А особенность вечеринок в Лос-Анджелесе заключается в том, что если она не появится, всем будет все равно. Сперва все, конечно, слегка разочаруются и потратят минут пять на обсуждения и догадки, но довольно скоро вернутся к кокаиновым дорожкам и поглощению водки.

Как бы то ни было, она скоро отправит сообщение.

Пайпер надела одни из тех джинсов, которые купил ей Брендан. Чем больше времени тянулось без единого посетителя, тем больше она чувствовала себя самозванкой в мягкой джинсовой ткани, такой непохожей на ее обычные платья или юбки. Семь часов наступили, время потекло дальше. Семь тридцать. Пэтти и Вэл все еще не было. Ни Эйба, ни Опал.

Ни Брендана.

Она постаралась не обращать внимания на обеспокоенные взгляды, которые Ханна продолжала посылать ей из кабинки диджея, но желудок начал сжиматься. Местным жителям не нравился такой «Безымянный». Они не хотели, чтобы это место украшали двое посторонних. Это был их способ дать сестрам понять это.

Наконец незадолго до восьми часов дверь со скрипом отворилась. С нерешительной улыбкой на лице вошел Мик.

При появлении отца Дезире у Пайпер вспотели ладони. В последний раз она видела его в больнице, сразу после того, как впервые была с Бренданом. До этого она испортила вечер памяти в честь его дочери. Возможно, их отношения и начались «с нужной ноги», но сейчас эта опора уже не была такой прочной. Было что-то в том, как он смотрел на нее, даже сейчас: оценивающе, явно находя в ней недостатки. И даже если недостатков он не находил, она все равно не была его дочерью. Когда Мик неторопливо направился к ней, чтобы занять место у барной стойки, у Пайпер закрутило в животе. Брендан избавил ее от чувства неуверенности перед памятью Дезире, но сейчас в болезненно пустом баре эти ощущения вернулись, окатив шею жаром. Отсутствие клиентов было суждением. Взгляд Мика был осуждающим. Она не вписывалась в этот мир.

– Привет, – пробормотал Мик, ерзая на стуле. – Кажется, я пришел рановато.

Это была ложь ради нее, и его великодушие заставило Пайпер немного расслабиться.

Во всяком случае, на мгновение.

– Пива, Мик?

– Было бы неплохо. «Бад» подойдет.

– О, у нас есть несколько сортов местного IPA[44]. – Она кивнула на грифельную доску над головой. – Вот список. Если тебе нравится «Бад», я советую…

Он нервно рассмеялся, как будто был ошеломлен списком из пяти сортов пива, описание которых Ханна старательно вывела от руки.

– О. Тогда я просто посижу немного. – Он повернулся на стуле, оглядел бар. – Похоже, здесь не слишком интересуются броскими переменами.

Тяжесть опустилась в животе Пайпер.

Он говорил не только о «Кроссе и дочерях», это было ясно.

Его дочь была старым. Она же была новым. Катастрофически неполноценная замена.

Вестпорт невелик. Мик уже, вероятно, слышал о том, что Пайпер плакала, как ребенок, на причале, наблюдая, как исчезает за горизонтом «Делла Рэй». А теперь еще и это. Теперь никто не пришел на торжественное открытие, и она стояла как законченная идиотка. Она и была идиоткой. Не только потому, что поверила, будто сможет завоевать всех в этом сплоченном заведении, завладев баром, но и потому, что поверила, будто ее отчиму не наплевать. Она была идиоткой, скрывая важные вещи от Брендана, не важно, преднамеренно или нет, и он потерял веру в нее. Она утратила его доверие.

Мне здесь не место.

Мне никогда не было здесь места.

Брендан сегодня не придет. Никто не придет. «Кросс и дочери» покинуты и пусты, и она чувствовала себя такой же, стоя на дрожащих ногах, просто желая исчезнуть. Вселенная посылала ей громкое и ясное сообщение.

Неожиданно Мик положил руку