— Олевандор, проводи девушек в бар. Все, что они закажут, записывай на мой счет и обеспечь им неприкосновенность, если не хочешь отмывать чужие мозги от мраморного пола.

— Рафаэль, твой талант делать безотказные предложения бесподобен! — Олевандор разряжает обстановку громким хохотом, а я перевожу взгляд на Солу и замечаю, что ей явно некомфортно от того, что она не понимает язык и причину такого смеха. — Синьорины, прошу, — уважительно кивает он и жестом приглашает следовать за ним.

Ее подруга расплывается в игривой улыбке и проходит вперед, утаскивая за собой именинницу. Однако я задерживаю Солу, схватив ее за запястье, отчего она даже вздрагивает. Блондинка тут же останавливается, но Уго, вмиг включив свое обаяние на полную, утаскивает ее вслед за Олевандором.

— Сола, весь бар в вашем распоряжении, но дальше танцпола ты не уходишь.

— А где будешь ты?

— Я буду наблюдать из вип-ложи, прямо над танцполом.

— Что ж, бар, танцпол — все предельно ясно. — Уголки ее губ подрагивают от улыбки. — Я могу идти?

Плавно притягиваю ее ближе и, подцепив подбородок, заставляю посмотреть себе в глаза. Сола же словно нарочно скользит острым кончиком языка по своим полным губам.

Дразнит.

Приближаюсь к ее лицу вплотную, перемещая ладони на хрупкие ребра.

— Хочу целовать тебя. Чувствовать твои губы. — Провожу носом по ее скуле, ощущая уже привычное электрическое напряжение между нами. — Какого черта ты их накрасила? — Руками стискиваю тонкую девичью талию.

— Рафаэль, — взволнованно выдыхает она, холодными пальцами цепляясь за мои запястья в попытке ослабить натиск, но я не позволяю этого сделать, — прекрати. Мне нужно идти, меня Рита ждет.

— Уго с удовольствием сыграет роль ее подружки.

— Этот кудрявый засранец скорее с удовольствием поимеет ее, чем сыграет роль ее подружки, — усмехается Сола и, нервно облизнув губы, продолжает: — А вообще, — бережно поправляет лацканы моего пиджака и разглаживает ладонями ткань, — иногда воздержание полезно.

— Сегодня ты узнаешь, насколько оно вредно в моем случае.

Припадаю губами к ее обнаженному плечу в грубом поцелуе. Ощущаю взрыв фейерверков от сладкого вкуса ее нежной кожи. С моих губ срывается глухой рык, отчего Сола выгибается в моих объятиях, издавая чувственный стон. Она ногтями впивается в мои плечи, когда я скольжу языком до мочки уха, и мне приходится приложить массу усилий, чтобы заставить себя остановиться.

Большим глотком воздуха заглушаю струящееся по венам безумное желание и отстраняюсь. Здесь нельзя терять голову, потому что рядом с этой девчонкой она отказывается выполнять свою природную функцию.

Сола с минуту не двигается, лишь хватает ртом спасительный кислород. Какая же она чувственная девочка, загорается в моих руках как спичка. Я обнимаю ее маленькое лицо ладонями, и яркий блеск малахитовых глаз с удвоенной силой зажигает меня, заставляя кипеть и без того взбудораженную кровь.

— Будь умницей, Сола. — Оставляю на ее макушке короткий поцелуй, а затем за руку увлекаю по узкому коридору.

Стройное тело извивается, ритмичные движения наполнены грацией. Агрессия сменяется манящими покачиваниями бедер. Ощущение, будто она сама задает ритм музыке, атласное платье переливается в свете софитов, а на молочной коже вспыхивают разноцветные огни. Сейчас Сола безмятежна, ее улыбка искрит счастьем, и мне абсолютно плевать на ползающую передо мной шлюху. Все внимание принадлежит моей девочке.

Больше всего сейчас хочется задрать это чертово платье, хорошенько вылизать сладкое лоно, а потом погрузиться в его теплоту и влажность. Кажется, мозги плавятся от одной только мысли об этом. А когда представляю, как Сола сегодня будет скользить по моему члену накрашенными губами, в паху начинает буквально искрить, и ширинка натягивается до предела.

Только вот хватает секунды, чтобы потерять Солу из вида, когда неуклюжая шлюха опрокидывает на меня стакан с виски.

— Твою мать! — раздраженно рявкаю я и вскакиваю, отталкивая стриптизершу прямо на Уго.

— Раф, какого хрена…

Не дослушав, я вылетаю из помещения и мгновенно теряюсь в громкой музыке, которая в данный момент для меня как красная тряпка для быка. Расталкивая всех, кто попадается мне на пути, добираюсь до комнаты охраны и без лишних слов подхожу к транслирующим видео с камер наблюдения мониторам. Нахожу нужную информацию и не задерживаюсь там больше ни на секунду.

Захожу в женский туалет, и от открывшейся моему взору картины в жилах стынет кровь. Маттео приставил пистолет к подбородку Солы. Она дрожит, по щекам катятся слезы, а в глазах застыл дикий ужас. Мой гаденыш тоже на грани. Отчетливо вижу, как его трясет, и понимаю, что не выстрелит. У этого труса не хватит смелости, но одно неудачное движение, и пуля-дура вышибет ей мозги.

— Матвей, — сипло просит она, захлебываясь слезами.

В ответ этот ублюдок сгребает ее волосы в кулак и встряхивает Солу так, что та едва удерживается на ногах.

— Я уже труп, детка. Думаю, будет справедливо, если ты составишь мне компанию в аду.

— Опусти пистолет, Маттео. — В моем голосе лишь холод и сталь, ничего более.

— Папочка! — расплывается он в сумасшедшей улыбке. Конечно, он ждал, и это представление для меня. — Ты как раз вовремя! Правда, малышка?

Мой сын ловким движением разворачивается вместе с Солой и, обхватив рукой ее шею, прикладывает дуло к виску. Я по-прежнему стою неподвижно, лишь сглатываю, но сейчас собственная слюна, подобно серной кислоте, прожигает мне горло.

— Она ведь тебе нужна? Хороша, да? — Матвей с нескрываемым наслаждением проводит носом по ее шее и шумно вдыхает. — Дааа, она хороша…

— Отпусти девушку, и мы поговорим.

— Думаю, ты не в том положении, отец, чтобы диктовать свои условия. Поэтому для начала мы немного повеселимся. Все же хочу унести сладкий вкус моей девочки с собой.

Матвей рывком поворачивает Солу лицом к себе и вновь упирает дуло пистолета ей в подбородок. Но при этом не сводит холодного взгляда с меня.

— Ну, давай, поцелуй меня, малышка. Папочке ведь нравится подглядывать за нами, да?

Очевидно, что по собственной воле она этого ни за что не сделает.

Не получив желаемого, Маттео склоняется к ней и что-то рычит прямо в губы, а потом его глаза еще больше наливаются кровью.

«Не упрямься, Сола», — мысленно умоляю ее.

Но когда Маттео сам набрасывается на мою девочку с поцелуем, раздается болезненный вопль.

— Тваааарь! — орет он, отпуская Солу и хватаясь за губу.

— Иди к черту! — выкрикивает девушка и плюет ему прямо в физиономию, на что Маттео заносит руку с пистолетом и ударяет ей по лицу.

Секунда. У меня появляется гребаная секунда. И ее хватает, чтобы достать пистолет и прострелить парню колено. Звук громкого хлопка сменяется стоном боли, а я делаю еще пару выстрелов в живот, что заставляет Маттео врезаться спиной в стену.