«Под сим курганом покоится тело Монго Бусхенглафа, могучего воителя, рожденного на острове Эриге. Он пришел в эти земли, чтобы завоевать себе трон конана Оры и одним из троих вышел против Ужаса Оры и среди сих троих одержал славную победу, о которой будут слагать свои песни скальды. Но другой из тех троих подло убил его ударом в спину. Третий же похоронил его и воздвиг над ним кэрн. Монго Бусхенглаф был отмщен, убийцу его поглотил гнев Оры. Единственный из троих, кто выжил, высек сии строки в скорби и воздал почести герою. Волшебник Тобиус Моль, магистр Академии Ривена».

Волшебник убрал нож и наложил на камень заклинание, которое должно будет разогревать его, чтобы любые снега рано или поздно растаяли и путник, случающийся в этих местах раз в сто лет, обязательно заметил бы черный кэрн посреди белой пустыни.

Тобиус наложил на Финеля Шкуру заклинание Перышко, сделав его почти невесомым, затем окутал его Прочными Путами и потихоньку полетел на восток. Дорога до Карденвига заняла несколько часов, и маг достиг его врат после полудня. В него не стали сразу стрелять из луков и арбалетов, что обнадеживало.

— Чего тебе, южанин? — долетело со стен.

— Открывайте, я вернулся!

— Пошел вон, пес…

— Передайте конани, что вернулся маг, и вернулся с благими вестями! Чудовище, разорявшее Ору, мертво! Мне холодно, и я устал, так что открывайте, пока я не вынес эти тщедушные створочки ко всем ахогам, и вас вместе с ними!

Это заняло некоторое время, но в конце концов врата Карденвига приоткрылись. Тобиус вошел в пределы стен вместе с человеком, парящим на веревке, и медленно зашагал меж горящих жаровен к каменному чертогу, купаясь в благословенном тепле. Вокруг собралось много стражей, много воительниц при оружии, которые следили за Тобиусом. Они выбегали из казарм, на ходу натягивая шубы поверх кольчуг, и громко переговаривались.

Пройдя под кров чертога, магистр обнаружил, что его никто не встречает, поэтому он сложил свой груз на один из пустующих столов, обновил целительские чары и уселся сам.

Тепло из огненного «бассейна» проникало во все мышцы, расслабляя их, пыталось столкнуть усталого путника в сон. Прошло больше получаса, пока не соизволила появиться старуха. Она проковыляла к столу, опираясь на позвякивающий посох, недобрая и раздраженная, как обычно.

— А это что за доходимец?

— Мой предшественник.

— Почти подох. Добей его.

— Добей его… добей… И монахи, и шаманы — вы все как сговорились, ахог вас задери! Мы так не делаем!

Старуха хмыкнула, задумчиво пожевала губами-тряпочками.

— Зверь мертв?

— Мертв. Больше не появится.

— Значит, теперь мы должны помочь переправить его в Вестеррайх.

— Нет, это больше не нужно. Оказалось, что это был орфанг.

Белая Бабушка недовольно сморщилась, с подозрением косясь на южанина.

— Их тысячу лет не видели!

— Их? Вы хотя бы помните, что они такое? Готов поспорить, что нет.

Орза пристукнула посохом по каменному полу, и Тобиус ощутил касание мороза у себя на щеке. Пришлось немедленно сменить тон — все же не с равным он говорил, а с колдуньей более опытной и сильной.

— У этого полутрупа на ноге пальцы с перепонкой, — заметила она.

— Бывает. У меня вот кошачьи глаза. Дар порой накладывает отпечаток.

— Он — оборотень!

— Возможно…

— Оборотень! Для него смерть милосерднее жизни!

— Опять! Это уже не вам решать, почтенная Орза, — твердо проговорил южанин. — Он — маг Академии, и он будет жить либо умрет по воле наших старшин, а уж они-то никогда не спустят вам такого «милосердия».

Старуха громко хмыкнула и поковыляла к трону, будто предчувствовала появление конани. Йофрид вошла в зал решительным быстрым шагом, облаченная в песцовые шубы и куртку из бельковых шкурок[50]тончайшей выделки. На стройной талии ее звенел пояс, набранный из серебряных колец и медальонов, на нем висели ножны с мечом. Тонкая золотая диадема с голубоватым камнем перехватывала волнистые кудри на лбу конани, часть волос она заплела в две косы, которые покоились на высокой груди.

— Итак?

— Он убил зверя, — проворчала волшебница.

— Он? Правда? Может быть…

— Это он. Все остальные подохли.

— Может, хоть кто-нибудь остался? — Полные губы девы-воительницы капризно покривились. — Орза, посмотри, какой он худой!

— Доходимец и заморыш, да, но он не со Стигги и не с Эриге. А еще маг. Это отпугнет остальных.

Тобиус ощутил, что происходит нечто очень неправильное, опасное, что-то, что касается его, но без его ведома или дозволения. Он решил, что нужно немедленно вмешаться.

— Госпожа моя, позвольте заметить, что…

— Тебе не разрешали говорить!

— Прошу прощения.

— Встань, когда я к тебе обращаюсь!

— Может, и реверанс для вас изобразить?

— Что ты сказал?

— У меня на руках едва живой собрат, я дико устал, мне все еще холодно, я голоден, и я не понимаю, почему я должен стоять! Я — магистр! Какого ахога я должен стоять перед хозяйкой какого-то Господом забытого куска земли, промерзлого, полупустого, враждебного всему человеческому?! Укроти свой пыл, погонщица диких баб, пока я не укоротил тебя сам на длину одной головы!

Дурная кровь прилила к его лицу, проявив темные дорожки вен, губы и кожа вокруг глаз почернели, а руки волшебника сжались на древке посоха.

— Не обращай внимания, госпожа, с цивилами[51]такое случается. Они подвержены злобе и ненависти и могут становиться вот такими, как этот юнец, копят в себе, копят, а потом весь этот гной прорывается наружу потоком грязных слов и злых деяний. Сейчас отхлынет, и он снова превратится в учтивую тряпку.

— Не зли меня, старуха, а не то я твою древнюю тушку на раз выпотрошу, кожу вывешу сушиться, а все остальное скормлю собакам!

Приступ закончился так же внезапно, как начался, и Тобиус приложил ладонь к вспотевшему лбу.

— Он в себе? — спросила Йофрид.

— Теперь да.

— Тогда не будем медлить. — Величественная дева-воительница поднялась с трона. — Ликуй, герой, ты вскоре получишь свою награду!

— Какую еще…

— Награду, обещанную тому, кто одолеет чудовище! Ты единственный, кто выжил, увы!

— Но… я действовал безвозмездно, как и было оговорено!