class="p1">Джейк передает Пайпер Рэму, словно надзиратель заключенную, и возвращается на место, будто ничего не произошло.

– Пожалуйста, Оливер, не будем как они, давай просто поговорим, – умоляющим тоном просит Констанс. – Всего пара минут.

Я чувствую себя лишней, а еще у меня губы горят от желания выпалить то, что недавно рассказала Бэйли. О том, что на днях Констанс клялась в любви к Мейсону. Но если и говорить такое, то не сейчас, когда все пьяны и неизвестно, какая будет реакция.

Взяв стакан, медленно отхожу в сторону и отворачиваюсь, потому что не могу смотреть на то, как Оливер, сжав челюсть, борется сам с собой. Наконец он сдается:

– Пара минут, не больше. – Они с Констанс выходят из кухни через дверь, ведущую в гараж.

Мое лицо горит от выпитого алкоголя и от слов, которые Джейк сказал Пайпер. Постукивая пальцами по стенке стакана, я неровной поступью иду в сторону Элфорда. Он уже выглядит не расслабленным, а напряженным, словно в любую секунду готов спрыгнуть со столешницы и поймать меня, если я споткнусь и завалюсь на пол.

Остановившись напротив, я поднимаю голову. Лицо Джейка чуть плывет и двоится, а это значит, что я пьяна вдрызг. Мама меня убьет.

Щеки Элфорда покраснели после пощечин, волосы растрепались, но ему идет эта небрежность. Я настолько пьяна, что едва не говорю об этом вслух.

– Это из-за меня. Прости. – Протягиваю руку, чтобы коснуться его щеки, но замираю.

Что я, черт возьми, делаю?

– Вот. – Я отдаю ему стакан с холодным пивом, – приложи.

 Усмехнувшись, Джейк забирает стакан и отставляет его в сторону.

– Спасибо за заботу, Рамирес.

– Нет, это тебе спасибо. – Я замолкаю и оглядываюсь, чтобы убедиться в том, что всем в кухне уже нет до нас никакого дела. – Ты рассказал о нас… В смысле, нет никаких нас, но рассказал о том, что мы были…

– Что я был твоим Джейком?

Боже.

– Если не перестанешь это повторять, то станешь Джейком, которого я убила.

На мгновение прикрываю веки, и пол под ногами тут же качается. Меня заносит в сторону, Джейк мгновенно ловит меня за плечи и притягивает к себе.

Я оказываюсь зажатой между его колен и какое-то время глупо смотрю на висящий на его шее кулон в форме медиатора, а затем поднимаю голову. На губах Элфорда улыбка, он в хорошем настроении несмотря на то, что несколько раз отхватил по лицу.

– В доме Рэма странно работает гравитация, – подмечаю я.

Только когда Джейк беззвучно смеется, я замечаю, что мои руки лежат на его талии. Ладони словно горят, но я не отвожу их на случай еще одного сбоя гравитации.

– Мама тебя убьет.

– Знаю. Но этот вечер того стоил. Сначала мое имя на экране, затем «Очень страшное кино», ты слышал, как люди смеялись? Я не одна люблю этот фильм.

Джейк внимательно смотрит на меня и кивает, словно я рассказываю что-то интересное. Наверняка он тоже пьян.

– А сейчас ты как, Рамирес?

– Два пива назад было лучше.

– Я про то, что Оливер говорит с Констанс.

– Хорошо. Сегодня как раз думала об этом. Нам нужно это прекратить.

Джейк подается ближе, настолько, что перед глазами перестает плыть и двоиться.

– Что именно нам нужно прекратить, Микаэла? – почти убаюкивающим голосом спрашивает он, заправляя прядь волос мне за ухо. Джейк не убирает руку, кончики его пальцев лежат на моей шее, и это почти невесомое прикосновение сбивает мысли.

– План по захвату Оливера. Он должен сам решить, хотя он уже это делает и… Погоди. – Замолкнув, я сжимаю в пальцах футболку Джейка.

Глядя в его глаза, я молчу. Молчу настолько долго, что Джейк изгибает бровь в немом вопросе.

– В чем дело, Рамирес?

– Я жду.

– Чего?

– Жду, когда улетят летучие мыши.

– Ты точно только пила? – спрашивает он, поймав пальцами мой подбородок. – Больше ничего не употребляла? Подожди секунду…

Сжав мои ребра коленями, чтобы я не рухнула на пол, Джейк наклоняется в сторону и достает из кармана джинсов звонящий телефон.

– Да, мам? – Он хмурится. – Конечно, встречу. Ты в порядке?

– Все хорошо? – спрашиваю я, когда он завершает вызов.

– Да. Мама все же поругалась с родней Сэма и, никому не сказав, сбежала. Она едет на поезде, нужно будет встретить ее на железнодорожной станции.

– Ты поедешь пьяным?

– Я не пил. Проиграл парням в жеребьевке, сегодня я трезвый водитель. Ты как, продержишься еще час? Если хочешь, поедем вместе, а потом подброшу тебя домой.

– Нет, спасибо, но не хочу, чтобы Долли видела меня в таком состоянии.

– Тогда позвоню твоей маме, скажу, что задержишься из-за меня.

– Да, спасибо, я как раз попробую отрезветь за это время. Пойду найду Бэйли.

– В последний раз видел их с Ником на заднем дворе. Проводить тебя до них?

Я фыркаю.

– Мне не пять лет, Джейк. Найду. А если встречу бешеную Пайпер, то поверь, я могу за себя постоять в любом состоянии.

Кивнув, Джейк склоняется еще ближе.

– Эй, Рамирес? – шепчет он на ухо, и по моей шее бегут мурашки.

– Что?

– Позволишь?

Мне требуется несколько долгих секунд, чтобы понять, что именно я должна позволить. В голову лезут разные мысли, дурацкий алкоголь и вовсе подкидывает нечто неприличное, а когда до меня наконец доходит, что Джейк просит отойти в сторону, чтобы он смог уйти, я тут же отступаю.

– Сразу звони, если что.

 Кивнув, я провожаю его взглядом. Хаос и голоса людей не дают сосредоточиться на собственных мыслях, и единственное, о чем я могу думать – бардак. Жутко хочется убраться, но это бессмысленная затея, учитывая то, что грязные стаканы появляются повсюду как по волшебству. Возможно, их меньше, ведь у меня двоится в глазах.

Хлопает ведущая в гараж дверь, и мимо меня к холлу проносится Оливер. Я иду следом и пытаюсь нагнать его, когда он взметает по лестнице, перешагивая через ступень.

Остановившись у первой приоткрытой двери в коридоре, я толкаю ее и заглядываю внутрь. В комнате полумрак, а из открытой двери в ванную слышится шум воды.

– Олли? – осторожно зову я.

Полоса света из ванной падает на незаправленную кровать, над которой висит плакат «Норд». Это комната Рэма. Я сажусь на край кровати и, пытаясь сфокусировать зрение, наблюдаю за тем, как Оливер умывается.

Он выключает воду и проводит мокрыми пальцами по волосам, взъерошивая их. Вернувшись в комнату, Олли садится рядом и падает спиной на кровать. В полумраке не видно его лица, лишь слышно, как глубоко он дышит, пытаясь усмирить злость.

Как ты? – осторожно спрашиваю я.

– Хреново.