Мне снова хочется повернуться и взглянуть на Джейка, услышать от него шутку о том, какой дурацкий фильм мы смотрим, но я гашу в себе это желание и решаю насладиться происходящим на экране.

Глава 28 Ошибка

Я пьяна или действительно счастлива? Не знаю, сколько стаканов пива и шотов с чем-то ядерным выпила, но чувствую себя потрясающе. Я влюблена в дом Рэма, в людей на вечеринке, выкрикивающих мне поздравления – понятия не имею, кто они, но люблю всех безоговорочно.

 Музыка играет громко, басы отдаются вибрацией в груди, в легких мало воздуха, но я продолжаю прыгать, подняв руки к потолку. Олли делает то же самое, мы нелепо танцуем, не попадая в такт, и нам наплевать, насколько смешно мы смотримся.

Я не видела Оливера таким беззаботным целую вечность. Он снова часто смеется, шутит и словно светится изнутри. Нам давно нужно было забыться.

– Жарко! – Подергав воротник футболки, Олли кивает в сторону. – Надо выпить.

 На это предложение мое горло чуть сжимается, словно организм просит притормозить, но я киваю и позволяю Оливеру взять меня за руку и вывести из гостиной.

 Кухня выглядит как репетиция апокалипсиса: вокруг стаканы, бутылки, рассыпанные чипсы. При виде этой картины маму хватил бы удар, не только мою – любую мать. Но только не миссис Гастингс, она лишь попросила не трогать запасы вина, а еще предупредила, чтобы никто и никогда не смел пить «йегербомб» – после него бывают необратимые последствия, вроде беременности Рэмом, – это дословная цитата, на которую Рэм лишь закатил глаза.

 Джейк сидит на столешнице у раковины и разговаривает с какой-то девчонкой. Стоя напротив, она пьет пиво и неспешно виляет бедрами под музыку. Девушку ведет в сторону, она смеется, пытаясь поймать равновесие, а пиво из стакана проливается на колено Джейка.

– Прости! – Продолжая смеяться, она проводит ладонью по его бедру, намного выше пятна пролитого пива.

Я чувствую жжение в груди. Нечто неприятное, колючее и уродливое. Списываю это на алкоголь, который спутал эмоции. Я же только что была самой счастливой на свете, почему все резко изменилось?

– Держи. – Оливер протягивает мне стакан. – За твой день рождения, Мик.

– Спасибо тебе за этот день. – Проведя ладонью по своим взмокшим волосам, я делаю глоток. Холодное пиво течет по горлу, и я чувствую облегчение, но всего на пару секунд, потому что меня снова мутит.

Я определенно превысила норму, на сегодня с меня хватит.

– Дерьмо, – говорит Олли.

– Да, согласна, пару стаканов назад было вкуснее. – Вытерев губы тыльной стороной ладони, я отставляю пиво.

– Я не об этом.

Поворачиваю голову и замечаю в дверях Констанс и Пайпер. При виде второй у меня сжимаются кулаки, я так сильно стискиваю зубы, что начинаю бояться, как бы они не раскрошились.

Олли чувствует себя не лучше, радостный блеск в глазах сменился холодом. Констанс это чувствует, потому что выглядит не уверенной в себе, как обычно, а грустной и зажатой. Обняв себя за талию, она нерешительно шагает к кухонному острову. Пайпер же не обращает на меня внимание, ее пристальный взгляд прикован к Джейку и его собеседнице, которая до сих пор держит руку на его бедре.

– Можно поговорить с тобой, Оливер? – спрашивает Констанс, останавливаясь по другую сторону острова.

– Нет, – сухо бросает он, даже не глядя на нее, а потом залпом допивает стакан и берет шот с черт пойми чем и выпивает.

– Пожалуйста.

– Уходи, Констанс, и не забудь свою подругу, пока ее не вышвырнули отсюда силой.

Пайпер не слышит слов Оливера, она с бешеной скоростью приближается к Джейку. Все в кухне замолкают в ожидании ссоры.

– Отойди от моего парня, – требует Пайпер, остановившись рядом.

Девушка теряется, а затем пятится, едва не врезавшись в меня. Сцепив пальцы в замок, Джейк вскидывает брови.

– Бывшего парня, – поправляет он.

Глядя на Пайпер сверху вниз, Элфорд выглядит надменно и холодно. В голосе нет ни злости, ни раздражения, лишь безразличие.

Пайпер достает из сумки телефон и поворачивает экран к Джейку. Несложно догадаться, что там наше фото. К горлу в очередной раз подкатывает тошнота.

– Объяснишь, что это?

– Это фотография.

– Вижу, – цедит она сквозь сжатые зубы. – Какого черта?

Закусив колечко в губе, Джейк вглядывается в экран.

– Что не так? Надо было наложить фильтр?

– Зачем ты так? – Я впервые в жизни вижу на глазах Пайпер Майерс слезы. Черт возьми, я была уверена, что она бесчувственный робот. – Зачем, Джейк? Делаешь из нас посмешище.

– Из нас? – Качнув головой, он пожимает плечами. – Малыш, нет никаких нас.

– Перестань, ты так не думаешь. Ты втянул в эти игры Тряпку, лишь бы позлить меня лишний раз. – Нервно рассмеявшись, Пайпер разводит ладони в стороны. – Поздравляю, у тебя получилось! Давай выйдем и спокойно поговорим.

– Поговорим здесь. – Джейк подается ближе. – Ее зовут Микаэла, она мой друг. Даже не друг, она как член семьи. А я не люблю, когда моих близких обижают.

– Что за чушь? Вы терпеть друг друга не можете.

– Мы знакомы с детства, еще с тех самых пор, когда я жил с мамой в трейлер-парке.

 Все взгляды устремлены на Джейка и Пайпер, и только Оливер смотрит на меня, словно молча спрашивая: смеяться ему или же поверить.

– Больше не разговаривай с Микаэлой, не смотри на нее и даже не думай о ней, ты это поняла?

Грудь Пайпер тяжело вздымается. Скрестив руки на груди, она вздергивает подбородок.

– А иначе что?

– А иначе я воспользуюсь тобой и брошу. Опять. И буду делать это снова и снова, ради забавы. А ты каждый раз будешь принимать меня, потому что ты зависимая от меня, неуверенная в себе девочка, которая недополучила родительской любви и заботы. И чем больнее я тебе делаю, тем сильнее я тебе нужен. Так кто же на самом деле посмешище, Пайпер? Мы или все же ты?

Пайпер молчит, дрожа всем телом, а затем замахивается и дает Джейку звонкую пощечину. Не знаю, какую реакцию она ожидала получить, но уголки губ Элфорда приподнимаются. Он напоминает довольного Чеширского кота.

– Ненавижу! – Пайпер дает еще одну пощечину. – Мразь! Сволочь! Урод!

Джейк перехватывает ее руки и соскальзывает со столешницы. Сжав запястья Пайпер в ладони, он ведет ее к выходу из кухни, где сталкивается с Рэмом.

– Как ты сюда вошла? Я же повесил распятие над входной дверью. – На лице Рэма отражается такое искреннее удивление, будто Пайпер воскресла, а не вошла на вечеринку, о которой все трубят в соцсетях.