Клавдия Алексеевна и Чепурнов засиделись за чаем.

— Вот смотрю я на вас и мужа вспоминаю. Уж как мы его с Ваней ждали!

— И что же? — спросил Чепурнов, чувствуя неловкость своего вопроса.

— Год назад похоронную прислали. Как ножом по сердцу полоснули.

Она помолчала, вспоминая что-то, борясь с нахлынувшими на нее тяжелыми чувствами.

— Я-то пережила эту весть, а от Ванюши скрыла. Не хватает сил сказать ему, что он сирота.

— А Ваня отца не помнит?

— Где там? Ему всего год был, когда отец уходил на войну. Вот вы пришли в шинели, да и во всем военном, он вас папой и назвал.

Она виновато взглянула на Чепурнова, добавила:

— Вы уж извините.

— Дети все такие, — сказал Чепурнов. — Горе никого не пощадило: ни маленьких, ни больших.

— Трудно так жить. А тут еще обидели меня.

Женщина говорила просто, не жалуясь на судьбу, а так, чтобы военный человек все знал.

— Кто же вас обидел? — спросил он хозяйку.

— Кроме людей, никто не обидит, — горько сказала она. — Есть тут одна семейка, жили мы, когда муж еще дома был, по соседству, сад у нас рядом с ихним. Так они воспользовались нашим несчастьем. Обнесли общим забором свой сад и наш да и не отдают. Я хотела продать свои деревья, чтобы Ванечке на зиму одежду купить. А теперь как? По судам мне ходить некогда...

— Вы бы в райисполком пошли или в райком партии... — горячо заговорил Чепурнов.

Клавдия покачала головой.

— А сына на кого оставлю?.. — И, помолчав, продолжала: — И все затеяла их дочка — молодая девка, со мной в одной школе училась. «Мне, говорит, замуж надо, хочу, чтобы хозяйство было исправное. Жених с фронту приедет». Эх!

Она в сердцах махнула рукой и замолчала.

— Значит, раньше вы в другом месте жили? — спросил Чепурнов, отхлебывая чай.

— Да. В «Красных зорях», куда вы идете. Там мой муж агрономом работал.

— Стало быть, вы всех там знаете?

— А как же? Вы-то к кому? — почти равнодушно спросила она.

— Я? К Карповым.

Хозяйка поставила блюдце на стол, внимательно поглядела на Чепурнова.

— К Сергею Ивановичу? А кто же вы им будете? Родственник?

Чепурнов помолчал, подбирая слова для ответа.

— Видите ли, я друг погибшего сына Сергея Ивановича, Василия... Вот и еду к ним. Письмо-то было от Варвары Сергеевны, но я, собственно, думаю, что и Сергей Иванович приглашал тоже.

Хозяйка совсем отодвинула чашку и блюдце, перестала пить чай. Лицо ее помрачнело.

— А вы знаете их? — спросил Чепурнов. — Что это за люди?

— Знаю, — как-то странно ответила Клавдия. — Очень хорошо знаю. Да только ничего говорить не стану, сами посмотрите и разберетесь. Чай, не маленькие.

— Что-нибудь плохое про них знаете? — спросил Чепурнов. — Скажите, не обижусь.

Клавдия посмотрела на Чепурнова озорными глазами, неожиданно засмеялась.

— Выходит, вы жених! В первый раз женитесь?

— Да вроде так, — сказал Чепурнов.

— Оно и видно, какой пугливый. Ну, ладно, утречком отправлю вас к вашей невесте.

Она встала, постелила ему на лавке постель и ушла в другую комнату.

Утром, пока Ваня еще не проснулся, Клавдия перевезла Чепурнова на другой берег, показала дорогу и проводила его чуть насмешливым взглядом. Младший сержант бодрым шагом отправился в путь.

Никто не знает, как встретился с Варварой Чепурнов и что произошло между ними. Только в ту же ночь перевозчицу Клаву разбудил громкий, почти отчаянный крик с другого берега:

— Эге-гей! Лодку! Лодку!

Она поднялась с постели, зажгла фонарь, подошла к берегу. Кричать перестали. Клавдия взяла весла и погнала лодку на ту сторону. Фонарь стоял на корме и слегка покачивался. Когда лодка уткнулась носом в мягкую тину, Клавдия обернулась и увидела прямо перед собой мужскую фигуру. Это был Чепурнов.

На этот раз Клавдия не смогла удержаться и рассмеялась так, что утлое суденышко едва не зачерпнуло бортом воду.

— Дайте весла! — сердито сказал Чепурнов. — Идите на корму, я сам.

Она перешла на корму и, глядя, как Чепурнов с бешеной силой работал веслами, никак не могла успокоиться и все смеялась.

Чепурнов зачерпнул ладонью воды и брызнул ей в лицо.

— Перестаньте смеяться! Почему не сказали, что Варька и есть сутяжница, которая у вас сад отобрала?

Клавдия нахмурилась и холодно сказала:

— А что говорить? Сами не маленькие. Познакомились?

Чепурнов зло сплюнул в реку.

— Нехорошо вы со мной поступили. Мог и не разобраться. Долго ли? Девка красивая, из себя видная, сладким голосом говорит... А солдатского сына, сироту, не пожалела. На всех, говорит, жалости не наберешься...

Вышли из лодки, спотыкаясь, пошли к дому. Чепурнов сердито молчал.

— На станцию пойдете или переночуете? — спросила Клавдия.

— А можно?

— Отчего же нельзя... Идите на лавку, где прошлый раз спали, ложитесь.

Он потоптался на пороге, с благодарностью посмотрел на Клавдию и пошел в дом.

Утром Чепурнова разбудило солнце, пробивавшееся сквозь щели в ставнях. На полу стояли сапоги, сухие и чистые. Чепурнов оделся и вышел во двор.

Хозяйка у плиты колола дрова. Поздоровавшись, он взял у нее топор, быстро разрубил колоду. Клавдия с удовольствием смотрела, как мужчина ловко и хорошо работал топором.

— А что, Клавдия Алексеевна, давайте я хлев починю? — сказал он.

— Что вы еще выдумали? Его сразу-то и не починишь.

— Ну-ка, я посмотрю, что там делается.

Он взял топор и уверенно, как хозяин, пошел к хлеву.

Через несколько минут Клавдия Алексеевна услышала стук топора, а когда посмотрела на хлев, то на крыше увидала Чепурнова, прибивавшего доски.

— Господи, — сказала она. — И охота вам возиться. Отдыхали бы лучше. Пойдемте завтракать.

Умывался Чепурнов в речке вместе с Ваней. Мальчик долго бултыхался в воде, все допытываясь у младшего сержанта, куда тот уходил вчера. Чепурнов умыл мальчика