— И вы знаете о сути иверийской магии? — я развернулась, чтобы снова заглянуть в разноцветные глаза. — В чём она заключается?

Демиург склонился надо мной и холодно улыбнулся — покровительственно и как-то снисходительно, отчего я заёрзала на стуле, прикрывая ладонью часы. Ответ на вопрос о иверийской магии был мне почти известен, но всё же хотелось услышать подробности.

— Непременно расскажу тебе о ней, — кивнул создатель Ордена Крона. — Но не сегодня. Я бы хотел познакомиться с тобой поближе, Юна. Завлечь тебя тайнами, которых у меня и избытке. Ты ведь любопытная девочка? — он наклонился ещё ближе и обжёг моё ухо горячим дыханием.

Решил растянуть удовольствие? Что ж, это выгодно нам обоим. На сегодня мне хватит и знаний кровавой магии. Если, конечно, эта злосчастная книга когда-нибудь откроется.

— При необходимости я могу противиться любопытству, — отодвинулась я. — Некоторые тайны мне лучше не знать.

— Все женщины тщеславны, — вздохнул Демиург, поднимаясь. — А знание наделяет превосходством. Ты, как и твоя мать, не откажешься от истинной свободы и превосходства.

— Я совсем не похожа на свою мать, — воспротивилась я.

— Ты похожа на неё гораздо больше, чем признаёшь, — торопливо пояснил Демиург и сразу же смягчился: — Но я не хочу с тобой спорить. У нас слишком много дел, чтобы тратить время на пустые разногласия. Ты ведь хочешь научиться кровавой магии?

— Хочу, — без запинки выпалила я.

Наконец-то! Все эти прикосновения, поглаживания, странные взгляды беспокоили меня и держали в напряжении. Гулком, натянутом, как струна томлении, от которого в теле разливалась обессиливающая тяжесть, мешающая анализировать. Близость Демиурга… запутывала и одурманивала. Я знала, что он не применял магию, но ощущала именно её — кровавый маг словно забирал и возвращал мне силы, наслаждаясь контрастом.

— Тогда приступим, — он достал из ящика длинную иглу на резной ручке. — Позволь?

Я вложила свою ладонь в его, уже понимая, что сейчас будет. Тепло мужской кожи опалило жаром, и я даже резко выдохнула. Вот троллье дерьмо!

Лёгкий, почти неощутимый укол вспорол кожу, и на кончике безымянного пальца налилась алая бусинка крови.

— Такая крохотная жертва за такие разрушительные знания, — Демиург прижал мой палец к металлическому кругу, и что-то внутри книги звякнуло.

На этот раз осторожно, чтобы не повредить бесценные страницы, я откинула обложку и заглянула внутрь. Вздохнула разочарованно. Язык Древних Волхвов. Само собой. Но радовало то, что слова были выведены простыми чернилами, и лишь изредка в уголках виднелись кровавые отпечатки пальцев. Извивы устаревших символов были мне непонятны, но я легко узнала подробные рисунки человеческого организма: вспоротые грудные клетки, нарисованные органы и цветные рисунки тел, пронизанных сотнями вен и сосудов. Надписи на языке Древних Волхвов закручивались в причудливые извивы, но кое-где мой глаз выхватил знакомое «Eman miсhi'tum del Tolmund», и я догадалась, что это — заклинания.

Демиург безошибочно открыл страницу и ткнул пальцем в жуткого вида голову, и я сразу поняла, что это.

— Mor'tum instata, — как-то слишком коротко прочитал он длинное название и сразу же перевёл: — С языка тахиши — «Мгновенная смерть». Милость Толмунда. Вызывает кровоизлияние в мозг, разрывает головные сосуды. Жертва плачет кровавыми слезами. Одно из моих самых нелюбимых заклинаний, хоть и имеет довольно эффектный вид. Никогда ненавидел насилие.

— Отвратительный вид, — буркнула я, вспомнив Нину.

Глаза сами собой жадно вцепились в длинную формулировку. Я даже начала проговаривать заклинание про себя, будто намеревалась когда-либо использовать милость Толмунда. Дорвавшись до тайных знаний, мне хотелось впитать, вобрать в себя как можно больше, пока у меня ещё было время и возможность.

— Кровь — такая же стихия, как земля, вода, воздух или огонь, — объяснил Демиург. — Ты можешь научиться видеть ее ток, ощущать биение сердца и влиять на него так же, как влияешь на природные процессы. Ты можешь изменить направление крови магией, разогнать сильнее, замедлить, загустить или даже остановить. С её помощью можно даже разрывать мышцы и ломать кости.

— Вам часто приходится приносить жертвы Толмунду? — я перелистнула страницу и забегала глазами по строчкам, огибающим изображение человеческого мозга.

— Сейчас редко, — Демиург, наконец, отошёл к высокому секретеру, скрипнул дверцей, и я расслабилась. — Только чтобы поддерживать своё существование. Я уже наигрался во власть над человеческим телом. Поначалу она дурманит, приносит обманчивое ощущение всесилия.

— Разве вы не всесильны? — я пригнулась, чтобы лучше рассмотреть крохотный шрифт.

Пожелтевшие страницы пахли пылью и старой бумагой. Палец, которым я водила по строчкам, дрожал, и я встряхнула ладонью. Чистой ладонью со светлой кожей, без единой черной вены.

Меня кинуло в жар, и я сняла накидку с ещё влажным капюшоном, повесила на спинку стула. Интересно, смогу ли я когда-нибудь применить заклинание Толмунда на живом человеке? Использовать разрушительные знания и заставить существо корчиться в агонии? Не уподоблюсь ли я сама Чёрному Консулу, пытающему пленных?

— Даже боги не всесильны, — Демиург поставил передо мной шкатулку. — А я всего лишь смертный.

— Что это? — заинтересовалась я причудливой крышкой из светлого дерева.

Шкатулка открылась без труда и крови, явив аккуратный ряд из трёх глиняных сосудов, которые мне уже доводилось однажды видеть. В подтверждение моей догадки, Господин Демиург озвучил назначение крохотных бутылочек.

— Тиали Толмунда, — он взял тот, что лежал посередине. — Для пополнения магической памяти. Хватит на слабое заклинание, — маленькая пробка вышла почти беззвучно. — Выпей, Юна.

Я перехватила сосуд из мужских пальцев и принюхалась. Кровь. Конечно же, кровь.

— Человеческая? — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.

— А ты как думаешь? — раздалось совсем близко, и я подпрыгнула.

Демиург нащупал цепочку на моей шее, вытащил тиаль из под жилета, пригляделся. Слегка натянул — так, что я подалась к нему ближе, мазнул взглядом по мне и снова посмотрел на тиаль. Рассеянный трепет, в котором с пребывала, наконец, сменился ощутимой яростью. Я даже подняла карешек губ, принимая привычное и такое знакомое мне ощущение агрессивной злости.

— Разве ты ещё не выбрала склонность? — мужчина пересыпал песок внутри прозрачной колбы, завороженно наблюдая за его движением.

Тот самый песок, который появился там благодаря Джеру.

До этого момента прикосновения Демиурга смущали меня, волновали и приводили в замешательство. Когда он гладил по плечам, когда трогал ладонью щеку, волосы или шею — я терпела и прислушивалась к ощущениям. Я покорялась его касаниям, позволяя ему развлекаться, и порой даже ловила себя на том, что получаю удовольствие. Но мой тиаль в его руке разрушил это ощущение околдованности — как будто Господин Демиург дотронулся до моей тайны, самого сокровенного, интимного и личного из всего, что у меня было. Как будто унизанная перстнями ладонь прикоснулась к Джеру в моей душе.