В конце концов разговор замер, и оба замолчали, уйдя в свои мысли. Между молодыми людьми установилось молчаливое взаимопонимание, и обоим было спокойно сидеть, отдавшись течению ночи.

Рассвет, желтый и яркий, наступил слишком скоро. Встав, Вирр с Элриком вернулись в лагерь. Их спутники уже проснулись, но никто не стал расспрашивать, где они были.

Скудные пожитки собирали в угрюмом молчании. Вскоре двинулись в путь, вверх по такой же лестнице, по какой спускались из Дезриеля. Выбравшись на гребень, стали спускаться по пологому склону. Вирр все оглядывался на окутанный туманом город, пока тот не скрылся из вида.

Тогда он повернулся вперед, проглотил ком в горле и заставил себя принять наконец жестокую правду.

Давьяна больше нет.

Аша, при виде очереди знатных посетителей, выстроившейся перед кабинетом Элосьена, мысленно застонала.

Скрипнув зубами, она заставила себя не замечать осуждающих взглядов. Девушка не первую неделю была известна как представитель Тола Атьян, но на нее до сих пор смотрели как на выучившуюся говорить собачонку. Обиднее всего было отношение таких, как эти, ожидавшие приема у Элосьена. Опять ею останутся недовольны… но герцог ее вызвал, и вызвал срочно.

При ее появлении в коридоре стало тихо, но стоило девушке постучать в дверь, как позади поднялся тихий обиженный ропот. Все знали, что она попала ко двору только по настоянию Стража Севера, и за спиной Элосьена мало кто давал себе труд скрывать неодобрение. Сейчас они заново утверждались во мнении, что Аша-лия не понимает своего места.

После короткой паузы дверь открылась.

В щель выглянул незнакомый Аше мужчина, строго и хмуро проговорил:

– Страж Севера занят.

Он собирался захлопнуть дверь, но Аша вставила в щель ногу.

– Сообщи ему, что пришла представитель Чедрис. Он посылал за мной.

Хмурый помедлил и резко кивнул. Через несколько секунд дверь снова отворилась. Герцог отстранил недовольного старика.

– Это ненадолго, благородный си’Бандин, – успокоил он и повернулся к Аше. Сквозь маску невозмутимости та различила в его глазах озабоченность и волнение.

– Представитель Чедрис, прошу вас, – вежливо пригласил герцог.

Едва дверь за Ашей закрылась, Элосьен стал другим. Он без сил рухнул в кресло, но сквозь глубокую усталость его просвечивало радостное волнение.

– Ашалия. Спасибо, что пришла, – с вымученной улыбкой начал он, указывая и ей на кресло. – Я получил известие о Торине. Он жив.

Долгое мгновение Аша смотрела на герцога, не смея поверить своим ушам. Потом села, ослабев от наплыва чувств. Конечно, она надеялась, но знать наверняка!..

Девушка расхохоталась от счастья.

– Чудесно! – Она замолчала, спохватившись, что открывший ей дверь мужчина все еще стоит у кресла в углу комнаты. Аша запнулась.

Герцог, перехватив ее взгляд, кивнул сам себе.

– Ах, ну конечно! Как я невежлив! Ашалия, познакомься с Лайманом Кардаи, ближайшим другом и самым доверенным советником моего брата.

Лайман, услышав такой отзыв, скривился. Он был ничем не примечательным, худощавым телом и лицом, а очки в проволочной оправе придавали ему ученый вид.

– До недавнего времени, – с натужной веселостью уточнил он, приглаживая рукой тусклые темные волосы. И кивнул Аше: – Рад знакомству. Я слышал о тебе от герцога Андраса. – Лайман слабо улыбнулся. – А в последние недели и от других. Ты многих умудрилась всполошить.

– Не нарочно, – сухо заверила Аша и прикусила губу, разглядывая Лаймана. Как ни обрадовалась девушка вестям о Торине, она не могла обсуждать их с Элосьеном при чужом человеке.

Элосьен понял ее.

– Лайману все известно, Аша. О Торине и об авгурах. При нем можешь говорить свободно.

Аша постаралась скрыть удивление: Элосьен так настаивал на сохранении тайны авгуров, и вдруг – ближайший друг короля? Впрочем, не ей было оспаривать суждения герцога.

Девушка чуть расслабилась, позволила себе ответить на улыбку.

– Так… где же он? Что с ним? Он в безопасности?

– На этот счет мало известно, – признался Элосьен. – Наверняка мы знаем, что пару недель назад он был в Триндаре.

– В Дезриеле? – опешила девушка.

Элосьен хмуро кивнул.

– Он встретился с принцессой Каралиной на Песне Мечей, и она, вернувшись сегодня утром домой, тотчас уведомила меня. Торин, по-видимому, тоже возвращается. – Герцог потер лоб, как будто колебался, радоваться или сердиться. – По ее словам, он даже не знал о событиях в Каладеле – ушел до атаки, чтобы проверить сведения об ослаблении Рубежа… Честно говоря, все это очень туманно. Я думаю, он ей далеко не все рассказал.

– Рубеж? Это на севере?

Аша наморщила лоб, вспоминая, что она знает о дальнем севере. – Это значит?..

– Не знаю, – вздохнул Элосьен. – Вторжение слепцов, как их прозвали, действительно идет с севера. Если Торин считал, что с Рубежом неладно – настолько, чтобы рискнуть пробираться к нему через Дезриель, – тогда я допускаю возможность, что они пришли из Талан Гола. Возможно, это отдаленные родичи андаррцев, потомки тех, кто застрял на севере при создании Рубежа. – Пожав плечами, он покосился на Лаймана. – Скоро мы это выясним, не так ли?

– Как? – нахмурилась Аша.

Элосьен помедлил.

– Из того, что нам известно, трудно делать выводы, но даже первые сообщения внушают тревогу. Беженцы описывают нечеловеческую силу и скорость их солдат, убивающих всех на своем пути: взрослых и детей, сопротивляющихся и покорных. – Герцог покачал головой. – Беглецы, разумеется, перепуганы, так что неизвестно, много ли правды в их рассказах, и все же король Андрас послал навстречу слепцам войско. Общим счетом девять тысяч человек.

Аша в ужасе уставилась на него.

– Но вы же знаете! – в ее голосе проскользнула тень возмущения. – Вторжение достигнет Илин-Иллана. Это же означает…

– Что многие из этих воинов встретят свою смерть. Знаю, – согласился Элосьен. – Потому-то мне и пришлось обо всем рассказать Лайману. Король, Аша, хотел послать всех. Весь пятнадцатитысячный гарнизон столицы, оставив для защиты города лишь горстку солдат. Я не сумел его переубедить, а вот Лайман уговорил остановиться на девяти тысячах.

– И это – гораздо больше, чем хотелось бы, – спокойно добавил Лайман, – но я сделал все, что мог при таких обстоятельствах.

– Каких обстоятельствах? – переспросила Аша. Элосьен оглянулся на Лаймана и получил в ответ быстрый кивок.

– Мой брат ведет себя… необычно, – начал герцог. – Мелкие признаки мы замечали не первую неделю, но, с тех пор как о войне было объявлено официально, дело стало хуже. Намного хуже. Он нападает на одаренных, но преспокойно держит в ближних советниках Драса Лотара. Сейчас он не желает видеть никого, кроме самых доверенных из знати, советников и слуг. Утром после многомесячного отсутствия вернулась Каралина, но король даже ради нее не изменил распорядок аудиенций. Таким я еще никогда его не видел. – Тон герцога выдавал неподдельное беспокойство. – Мы видим, что дело плохо, но никто не может определить причину.