к койкам. Они очень радовались, когда мы приходили. У них не было других радостей, кроме нас. У них легче становилось на душе. Мы подружились с ними. Знали, как кого зовут, кто откуда родом, какое у кого горе, почему бросила девушка. Помогали им писать письма.

Дети соприкасались с музыкой благодаря радио, участию в школьной жизни или выступлениям перед ранеными, а обычай музицировать в семье или с друзьями, судя по некоторым свидетельствам, исчез, особенно в первые годы войны. Жанна говорила: «Пожалуй, почти все песни я узнавала по радио, потому что людям не слишком-то хотелось петь в то время. Все уставали, жилось очень тяжело». Но иногда, по праздникам, все же пели. Юрий говорит: «Сорок первый и сорок второй годы выдались очень тяжелые – какая там музыка; но я смастерил что-то наподобие ксилофона из бутылок, в которые налил воды, и играл на нем». Эта подробность сильно контрастирует с рассказом о том, как он играл на пианино перед гостями на семейных праздниках до войны. Сам Юрий интереса к музыке никогда не терял, но обстоятельства изменились, потому изменились и музыкальные занятия. Он также говорит: «В конце 1943 года дела пошли лучше, американцы стали присылать нам продукты, отца произвели в офицеры, он посылал нам деньги… И я смог вернуться в школу». Тогда-то Юрий и начал играть на немецком аккордеоне. Местная специфика также проявлялась в Оренбурге. Артур вспоминал, что, когда с фронта начали приходить похоронки, то «плакальщицы собирались по домам – сегодня в одном, завтра в другом. У каждой был собственный стиль, и она слагала стихи о погибшем – сегодня тут, завтра там». (В русской народной традиции существует обычай оплакивания. Непонятно, во время войны то ли он возродился, то ли просто стал более востребован из-за большого числа погибших. Больше об этом явлении никто не упоминал.)

Среди своих любимых песен те опрошенные, которые были во время войны детьми, называли по преимуществу лирические. Жанна вспоминает, что пела раненым много лирических песен, в том числе «В землянке», «Темную ночь», «Огонек», «Случайный вальс». Все очень любили песню «Жди меня» – в том варианте, который прозвучал в фильме с таким же названием. Нравились и джазовые мелодии, такие как «Синий платочек», песни союзников тоже доводилось слышать – например, «Долог путь до Типперэри». Похоже, Жанна знала все их настолько хорошо, что могла спеть сама. Виктор вспоминает, что ему с друзьями очень нравились «Вечер на рейде», «Моя любимая», «Ой, туманы мои, растуманы», а позже «Эх, дороги». Артур тоже любил «Вечер на рейде» и вообще высоко ценил все песни Соловьева-Седого. Его тетя дружила с композитором во время его пребывания в Оренбурге, что, возможно, повлияло на отношение к нему Артура. Он отмечает, что раненые солдаты больше всего любили «Темную ночь» и «Синий платочек». По его словам, «Огонек» часто пели инвалиды на улицах, собирая милостыню. Он назвал «Огонек» «песней нищих». (С подобной характеристикой этой песни мне довелось встретиться только однажды. Однако из этого сообщения следует, что среди исполнителей военных песен были и такие певцы, а не только профессиональные или самодеятельные артисты. Эти «барды» вряд ли получали какое-либо официальное разрешение от властей, и без дальнейшего исследования нельзя сказать, насколько распространено было данное явление, как на него реагировали общество и государство.) Некоторые песни-фавориты относились и к другим жанрам. По словам Жанны, во время школьных походов она как запевала исполняла марши, чтобы отряду бодрее шагалось, в том числе артиллерийские марши и матросскую песню. Артуру нравился марш «Три танкиста», но больше всего на протяжении всех военных лет он любил патриотический гимн «Война священная». Юрий, самый старший из всех, который и сам работал музыкантом во время войны, называет много песен различных жанров: «Думаю, я знал все песни, какие пели во время войны. Слух был хороший, и память тоже не подводила». Мелодию он запоминал со слуха по радио, разучивал по листовкам с нотами или в оркестре Дома пионеров. Оглядываясь назад, он вспоминал:

Сначала, когда все думали, что война будет короткой, звучали патриотические песни, такие как «Война священная». Они были агитационные, с ярко выраженной политической окраской. Затем, в 1942 году, когда люди поняли, что война – это не шутка, когда хлебнули горя, когда в каждую семью пришла похоронка, а на улицах появились инвалиды, наступил голод, и люди умирали от истощения, то песни изменились. Появились лирические, с интимным настроением. В них была тоска по дому, по матерям, женам и детям. Такие песни, как «В лесу прифронтовом», «Темная ночь», «Случайный вальс». Следующий этап – это радостные патриотические песни, в них было совершенно другое настроение, победное. Это песни «Ехал я из Берлина», «Хороша страна Болгария» <…> и людям нравились эти песни, потому что хотелось во что-то верить.

Все дети, кроме самого младшего, Виктора, который по сравнению с другими жил в наиболее западной области, знали несколько песен союзников. Юрий даже выучил кое-какие, например «Кабачок» и «Долог путь до Типперэри». Жанна знала русские слова песни «На честном слове и одном крыле» и «Песню ковбоя». Опрошенные привели несколько отрывков, предположительно из русских текстов песен союзников, но установить их названия, русские или английские, не удалось. Детские впечатления подтверждают мнение Юрия Цейтлина, что на Дальнем Востоке было много военнослужащих союзных войск и там исполняли и передавали по радио западные песни. Младшие дети, видимо, хорошо разбирались в радийном репертуаре, потому что в отличие от взрослых имели свободное время, чтобы слушать радио. Даже Юрий в свои 13–14 лет работал на заводе сменами по 12 часов, чтобы получать рабочую карточку. Дети помладше днем находились в школе или детском саду, но, видимо, у них выпадало время, чтобы послушать радио при желании. То, что Виктор не может вспомнить ни одной западной песни, объясняется, возможно, тем, что в западной части СССР, где он жил, не передавали по радио западную музыку, а не тем, что он не слушал радио или его подвела память.

Все опрошенные назвали как минимум одного популярного и знаменитого исполнителя военных лет. Артур сообщил, что постоянно звучала Лидия Русланова, Жанна и Юрий назвали Клавдию Шульженко, все трое отметили Леонида Утесова, хотя Артур и заявил, что у того «нет голоса». Жанна упомянула также Марка Бернеса и несколько певцов более традиционного склада: Бунчикова, Нечаева, Виноградова. Она больше остальных интересовалась классической музыкой и оперой, помимо популярных песен. Но даже она призналась, что не обращала особого внимания на исполнителя, главное –