— Нет, та девушка приехала вместе со мной. Ночами мыходили по Кракову и о чем-то говорили. Нам было интересно вдвоем. Мне тогдабыло чуть больше двадцати, а ей чуть меньше.

— Романтический период, — закивал Пацоха, — ав Польши все события начались как раз в восьмидесятом году.

— Я об этом помню, — ответил Дронго. —Когда-нибудь я тебе расскажу о великом поляке, моем друге, который так многосделал для человечества и так мало получил на своей родине в Польше. Он былсотрудником Интерпола. Поверь, я всю жизнь стараюсь быть похожим на него…Пойдем в зал, кажется, сейчас выйдет президент. Ты не знаешь, куда пропалХоромин?

— По-моему, он очень расстроился, что ты выдал намБискарги в Польше. Наверное, хотел арестовать его в России. И получитьочередной орден. Или там сейчас не дают ордена?

— Боюсь, что дело не в ордене. — тихо заметилДронго, проходя в зал приемов.

Здесь было много гостей. Все участники встречи ужевыстроились в правой части зала, когда к ним вышел президент Литвы — высокий,подтянутый, седовласый. Внешностью и осанкой он был похож на американскогосенатора или губернатора. Но он предпочел вернуться на родину и служить родномукраю.

Президент говорил на английском и литовском языках. Сответным словом выступил Томас Вольфарт. Затем случилось непредвиденное.Президент вдруг направился к гостям и стал приветствовать каждого, интересуясь,кто он и откуда приехал. Для каждого он нашел особые слова приветствия. Когдаочередь дошла до россиян, все замерли. Мураев протянул руку и по-русски сказал:

— Здравствуйте.

И вдруг президент, улыбнувшись в ответ, пожал ему руку иначал говорить по-русски. Все переглянулись. На русском языке президент Адамкусговорил не только лучше многих прибалтов. Он говорил абсолютно правильно,словно закончил филологический факультет российского вуза. Изумленный Мураев незнал, как ему реагировать. Услышав, что президент говорит по-русски, к немупотянулись другие представители стран СНГ, владеющие русским языком. Президентговорил о том, что через несколько дней его супруга поедет в Санкт-Петербург.Он говорил о культуре России, литературных традициях русского народа. У многихиз присутствующих на лицах было написано изумление. К Дронго подошел один изкипрских писателей, представлявших греческую общину.

— Ты знаешь, — задумчиво сказал он, — наспредупреждали, чтобы мы не говорили здесь по-русски. Иначе, мол, вам не ответятили даже обругают. А на самом деле все это вранье, если сам президент такпрекрасно владеет русским языком и не скрывает этого. Значит, здесь все впорядке.

— Этот человек делает честь своей стране, —ответил Дронго. — Мне рассказывали, что он иногда даже осаживает своихретивых националистов, так и не понявших, в каком мире и в каком веке ониживут.

В разных концах зала стояли Планнинг, Пацоха и Борисов. Всамом зале были только два охранника, находившиеся довольно далеко отпрезидента. Кажется, он не очень беспокоился о собственной персоне, увлеченнобеседуя с окружившими его гостями. К концу приема появился Хоромин. Онбеспокойно передвигался по залу, появляясь то тут, то там. Увидев Дронго, онкивнул ему в знак приветствия, но не подошел.

Прием заканчивался. Президент и его супругасфотографировались на память с писателями. Дронго смотрел на этого пожилого человека,прожившего нелегкую жизнь, познавшего вынужденную эмиграцию, тяжкий многолетнийтруд и, тем не менее, не ожесточившегося, сумевшего подняться над личнымиобидами и стать символом маленькой страны, ее устремленности в будущее. Онподошел к президенту и неожиданно для себя сказал:

— Господин президент, разрешите пожать вашу руку.

— Да, — удивился Адамкус, — конечно.

Они обменялись крепким рукопожатием.

Когда Дронго вышел из парадного зала, Планнинг нескольконасмешливо спросил:

— Кажется, он произвел на вас впечатление?

— Я редко встречал в своей жизни таких порядочныхлюдей, как он, — признался Дронго.

Прием был закончен, и гости потянулись к выходу.

— Кажется, все в порядке, — сказал Пацоха, выходяодним из первых.

Борисов хмуро кивнул Дронго и вышел следом. Планнинг уходилс последней группой гостей. Дронго присоединился к ним. Неожиданно, когда ужепочти все вышли, у дверей возникло замешательство. Представитель Турции АслиЭрдоган, внезапно покачнувшись, рухнула на пол.

— Врача! — крикнул Дронго, бросаясь к ней.

Он поднял женщину на руки и перенес в кресло. Охранникиподбежали к ним. Среди них выделялась высокая женщина с очень короткой, почтимужской стрижкой. Дронго обратил внимание на ее лицо, вернее, на ее глаза.Сильный и умный взгляд. Если глаза — зеркало души, то это зеркалосвидетельствовало в ее пользу. У нее был низкий голос, правильные черты лица,упрямая линия тонких губ.

— Что случилось? — спросила она.

Очевидно, понял Дронго, эта женщина — одна из руководителейохраны литовского президента.

— Кажется, ей плохо.

Упавшая женщина тяжело дышала.

— Вызовите врача и «скорую помощь», —распорядилась женщина с короткой стрижкой.

Он вдруг вспомнил, как пытался пробиться на стадионРашников. Кажется, тогда тоже вызвали «скорую помощь». Возможно, кто-то на эторассчитывал. Но женщине действительно было плохо. Она с трудом дышала, хватаявоздух непослушными губами. Рядом оказался Планнинг.

— Что происходит? — спросил он.

— Не нужно вызывать врача, — вдруг сказал Дронго,обращаясь к незнакомке. — Лучше вызовите такси, и мы увезем ее в отель.Там ее осмотрит наш врач.

— Вы же видите, что ей плохо, — возразилаона, — а если она потеряет сознание?

— Я отвечаю за все, — громко сказал Дронго. —Не нужно вызывать «скорую помощь». Лучше сначала я выведу ее из дворца.

— Почему — лучше? — подозрительно прищуриласьруководитель охраны.

— Я знаю, что делаю, — неожиданно твердо ответилон. — Не нужно никаких врачей. Мы сейчас вынесем ее наружу, а тампосмотрим.

Асли Эрдоган была легендарной личностью. Профессор физики,она пробовала себя в разных литературных жанрах, несколько лет жила в сельвевместе с индейцами Амазонки, часто путешествовала по Южной Америки. Ей былотридцать два года, но она уже успела опубликовать несколько книг и стать известнымученым и прозаиком.

Когда они вынесли женщину на улицу и усадили на скамейку,она открыла глаза.

— Я выпила шампанского, и мне стало плохо, —призналась она, — сама не знаю, почему.

Планнинг взглянул на Дронго.

— Врачи, — пояснил Дронго. — Ей стало плохово дворце, и мы должны были вызвать «скорую помощь». Кому-то это было нужно,ведь наверняка чемоданчики медиков не стали бы проверять.