Он весело взглянул на нее.

– До свиданья, Финн.

Игнасио щелкнул пальцами, и в тюрьму вернулась жизнь. Стражники, вопя, разбегались от фейерверков, искры валили густо, точно огненные снежинки. Заключенные ликовали в камерах. И посреди всего этого, точно ангел смерти, уже заточивший косу, парил в воздухе Игнасио. Финн хотелось сбежать, провалиться под пол. Но ее тело оцепенело. Она всегда замирала, когда Игнасио смотрел на нее вот так. Будто он уже придумал для нее суровое и неотвратимое наказание – и она этого заслуживала.

Игнасио вскинул к потолку кулак, и над его головой сгустилась черная магия. Стражники и заключенные остолбенели, глядя на происходящее. Они наконец-то заметили Игнасио в самом сердце творящегося вокруг хаоса. Мужчина развел пальцы, и из сгустка черной магии во все стороны ударили бесчисленные отростки.

– Займи все тела, которые могут подойти, – приказал Игнасио, не сводя глаз с Финн.

Потоки тьмы хлынули во рты стражников, скользнули между решетками камер, подбираясь к заключенным. Финн и те два стражника, которые пытались ее задержать, обомлели. Черная магия огибала их и нескольких заключенных в соседних камерах, вселяясь в тела других. Магические потоки будто брезговали Финн. Но еще никогда она так не радовалась, что ее отвергли. Тюрьма наполнилась воплями одержимых: тьма проникала в их тела, заполняла собой их сердца.

А потом, на одно мгновение, в тюрьме воцарилась тишина. Будто все замерли на пороге полного хаоса. Даже фейерверки прекратились, и только над полом стелился дымок от догоравших разноцветных углей. Финн невольно надеялась, что, если она не шелохнется, не издаст ни звука, никакой беды в башне не случится.

Игнасио с ухмылкой обозревал свой легион одержимых.

– Убейте всех, кто не может принять в себя тьму, – прорычал он, поймав взгляд Финн. – Всех и каждого.

Глаза заключенного, прижимавшего к решетке стражника, залила тьма.

– Помоги мне, пожалуйста! – пронзительно завопил охранник, пытаясь вырваться из его хватки.

Финн оглянулась. В этом вопле было столько боли, что она схватилась за кинжал, который всего пару минут назад всадила в ступню этого же стражника. Но не успела: заключенный резко повернул голову стражника в сторону, ломая шею.

Когда девушка снова повернулась к Игнасио, тот уже скрылся из виду. Он отправился собирать свою армию, будто гибель дочери не имела для него никакого значения.

Заключенный схватился за прутья решетки – и легко раздвинул их голыми руками, а потом с невероятной скоростью двинулся в сторону Финн и еще не зараженных тьмой стражников.

– Вы звали его по имени, – пропел заключенный, совсем как тот одержимец в трактире. – И вскоре мы пробудим его. Вскоре он ответит на ваш зов.

Другие преступники вырывались из камер, следовали за ним, шептали о пробуждении бога и не сводили глаз с Финн и двоих стражников рядом с ней.

– Их сердца недостаточно черны, чтобы принять волю его, – пропела какая-то заключенная. – А значит, они враги ему.

И тогда понимание хлыстом обрушилось на Финн. Людей, в чьих сердцах не хватало тьмы, черная магия сжигала дотла, остальных же, наоборот, делала сильнее. А после приказа Игнасио всех, кто не мог нести в себе тьму, убьют.

Девушка бросилась бежать, но очутилась в ловушке: орда одержимцев из стражников и заключенных с залитыми тьмой глазами двигалась к ней с обеих сторон по кругу коридора.

– Бесы, бесы, бесы… – бормотала Финн, снимая с пояса еще один кинжал.

Она и два стражника стояли спина к спине, медленно поворачиваясь по кругу. Общий враг приближался, и это сделало их союзниками. Как же выбраться из этого кошмара?

И тут один из стражников обрушил лапищу ей на плечо.

– Возьмите ее! Возьмите ее и позвольте нам уйти!

– Ты что?! – завопила Финн, пытаясь вырваться из железной хватки.

– Дамы вперед, – прорычал охранник, толкая Финн к орде тварей с чернотой в глазах.

Двое заключенных с вспученными черными венами, извивающимися под кожей, протянули к Финн руки. Но девушка успела присесть рядом с мертвым стражником и схватить его меч. Замахнувшись, она обрушила клинок на одержимца – и отрубила тому руку. Финн слышала, как за ее спиной стражники сражаются с другими чудовищами, но не стала оглядываться. Эти стражники бросили ее на растерзание тварям, и девушка надеялась, что за это их ждет гибель. Она замахнулась снова, но одержимая тьмой женщина перехватила клинок голой рукой. Ни одна жилка не дрогнула на лице заключенной, когда лезвие вспороло ее ладонь. Одержимцы ничего не чувствовали. Они знали лишь одно – нужно распространить тьму и уничтожить тела, которые не способны нести в себе силу Сомбры. При виде того, как женщина позволяет лезвию все глубже входить в плоть, Финн затошнило. Окровавленной рукой заключенная вырвала меч у Финн, и клинок со звоном ударился об пол. Увернувшись от рук других чудовищ, Финн прыгнула в сторону стражников, бросивших ее на верную смерть.

– Подлецы вперед. – Финн хлопнула их обоих по плечам, и мужчины, вздрогнув, оглянулись.

Девушка сделала движение кистью, и каменный пол зашевелился, выпуская отростки. Эти щупальца схватили стражников за лодыжки. Теперь несчастные не могли увернуться или сбежать, и на них пошла целая толпа одержимых, вытягивая руки и шепча о возвращении своего бога.

Тем временем Финн вспрыгнула на ограждение и повисла на поручне над проемом, ведущим до самого первого этажа. Если чудовища ее не заметят, они ее не поймают.

Какая-то женщина с налитыми тьмой глазами схватила одного из стражников за шею и ударила открытой ладонью в грудь. Плоть, закрывающая сердце, прорвалась, будто тонкая оберточная бумага на подарке. В то же время другое чудовище схватило стражника сзади за обе руки и отвело их за спину, выдергивая из плечевых суставов.

– Помоги! – завопил второй стражник, обращаясь к Финн.

Но мгновение спустя оба охранника исчезли в толпе тварей. На месте, где они стояли, растеклась лужа крови, словно в полу пробился сквозь камни кровавый родник.

Финн посмотрела на пропасть в десять этажей. Сердце гулко билось в груди.

Тут слишком высоко, чтобы прыгать. Но нужно выбираться отсюда, maldito часы тикают.

Стоп. Часы!

Финн вскарабкалась обратно на ограждение и поспешно перебралась к месту под минутной стрелкой. Сердце выскакивало у нее из груди, когда она замерла на поручнях. Девушка уговаривала саму себя, что нужно прыгнуть, но ее тело словно окаменело. Перед ней зияла пропасть, и тошнота поднималась все выше в горле, но Финн предпочла бы разбиться, только бы ее не схватили слуги Игнасио. Ей вспомнились родители, их полные жизни лица – жизни, которую отобрал Игнасио.

Нет, она не позволит себе умереть от его руки. Уж лучше убить себя самой. И если этот прыжок будет стоить ей жизни, так тому и быть. По крайней мере, она, быть может, встретится с родителями в посмертии.