Она протянула руку к голове, и ее пальцы коснулись волос, а не ткани плаща-невидимки. При падении капюшон соскользнул с головы. Финн можно было увидеть. Паника зазвенела в ее теле, будто кто-то задел туго натянутую струну.

Ее обнаружили.

– О боги, – пробормотал охранник. – А ты, к бесам, откуда здесь взялась, девочка?

Финн выхватила из ножен кинжал, но стражник, ухмыльнувшись, указал на свой длинный меч. Мужчина чуть нагнулся и оперся руками о колени, будто говорил с ребенком.

– И что же такая малышка, как ты, планирует делать с этой мелочью?

Сверкнув глазами, Финн перекатилась, поднимаясь, и всадила кинжал ему в ступню, пробив кожаный башмак. Стражник заорал, когда она навалилась на рукоять всем весом.

– Сам знаешь, как досаждают, бывает, мелочи, – прорычала она, проворачивая лезвие в ране.

Вопя, стражник замахнулся на нее мечом. Девушка пригнулась, вырывая клинок из его ступни, а затем, зажав рукоять в ладони, ударила его эфесом в нос. Захлебнувшийся кровью охранник отшатнулся – и ударился спиной о решетку. Заключенный в камере схватил его и крепко прижал к прутьям. Другие преступники заулюлюкали, тыча в Финн пальцами.

– Выпусти меня, muchacha! – крикнул душащий стражника заключенный. – Выпусти всех нас!

Этот клич подхватили в других камерах, вопль все нарастал, все больше заключенных кричали:

– ВЫПУСТИ НАС! ВЫПУСТИ НАС!

С противоположного конца коридора к Финн неслось еще четыре стражника. Охрана на нижних этажах перегнулась через поручни, стараясь рассмотреть ее.

– ВЫПУСТИ НАС! ВЫПУСТИ НАС!

Стражники разделились, зашли с двух сторон круглого уступа. Даже если она наденет капюшон, ей не укрыться. Нужен отвлекающий маневр. И немаленький.

Дракончик у нее на груди вдруг начал разогреваться, запульсировал в такт биению сердца.

И все фейерверки, которые она спрятала, взорвались. Раздался оглушительный грохот, башню наполнили яркие цветные вспышки.

Альфи стоял у одной из моек на кухне и неторопливо протирал только что вымытые миски.

Финн оказалась права. Пока она готовила фейерверки, на кухне он смог немного отдохнуть, в глазах уже прояснилось. Голова все еще болела, но боль притупилась, стала ноющей, а не острой. Впрочем, сейчас Альфи скорее волновался за девушку. Он провел с дуэно на кухне больше времени, чем ожидал. Разве Финн не должна была уже вернуться? Впрочем, воровка должна была разложить фейерверки на восьми этажах в центральной части башни. Это непростая задача.

Отложив полотенце, Альфи нервно потеребил рукава мантии. Он посмотрел на каменный потолок кухни и представил себе Финн на самом верху башни, под этими сводящими с ума тикающими часами. Принцу хотелось превратиться в дым и воспарить на восемь этажей вверх, бестелесным призраком нависнуть над плечом Финн.

И вдруг, словно расходящиеся от удара трещины, по его телу прокатилась боль. Принц охнул и, стиснув зубы, оперся на умывальник. Почему его тело опять переполнила боль, если он не пользовался черной магией? Это лишь отголоски того раза, когда он взывал к силе Сомбры?

Над кухней раздался оглушительный грохот и глухой скрежет фейерверков.

Альфи окаменел. Дуэно прекратили работу, настороженно переглядываясь.

– Проклятье… – ругнулся Альфи.

Как она могла так сглупить? Но его разум тут же отмел эту мысль. Финн свойственно безрассудство, но она не первый год ведет преступную жизнь и могла бы, наверное, попасть кинжалом в муху на ветке дерева. Она не допустила бы такую нелепую ошибку.

Вдруг она запустила фейерверки из-за того, что ей угрожала опасность? Вдруг ей нужна его помощь?

Альфи никак не мог побороть оцепенение, не зная, что делать. Должен ли он воспользоваться этим отвлекающим маневром и идти к Сиомаре, как они планировали? Или ему нужно найти Финн и убедиться в том, что с ней все в порядке?

Пока дуэно звали стражников, Альфи побежал прочь из кухни, приняв решение. Раз уж фейерверки сработали сейчас, он доберется до камеры Сиомары. Финн умница, она и так поймет, что нужно встретиться с ним там. Он волновался за нее, но тревога за будущее королевства, которому угрожала темная магия Сомбры, была куда сильнее. Принц говорил себе, что у него нет выбора, но какая-то частичка его души плавилась от мысли о том, что он принял неверное решение.

Наполненный паром коридор перед кухней был пуст – вероятно, стражникам не очень-то нравилось разгуливать в этой удушающей жаре. Альфи сейчас находился на самом нижнем этаже башни. Чем более опасным считался преступник, тем выше находилась его камера. Сиомару содержали на верхнем этаже. Как же попасть туда, прежде чем фейерверки погаснут и стража вернется к патрулированию?

У Альфи был способ сделать это. Рискованный способ, но что есть, то есть.

Магия – это поток, зыбкий и беспредельный. Именно поэтому, когда принц произнес слова детской песенки вместо заклинания, магия исцелила Финн. Чары сработали из-за силы его воспоминания о том, как мама пела эти слова, когда он болел. Воспоминание о коридоре перед камерой Сиомары тоже было очень ярким. Именно там его остановила Палома. Память о тех событиях до сих пор причиняла ему боль – и потому воспоминание было настолько четким. Он толкнул великую дуэно, свою лучшую наставницу, и она ударилась о стену. В тот момент Альфи чувствовал себя чудовищем. Он помнил это так ясно, будто до сих пор стоял в том коридоре, сжав кулаки. Помнил, как поднимался к этой камере по бесконечным ступеням в сопровождении подкупленного им стражника.

Альфи наконец-то подошел к двери камеры. Жалкая деревянная перегородка отделяла его от женщины, лишившей его брата. Но в коридоре его уже ждала Палома. Сердце Альфи на мгновение замерло в груди. Он ведь был так осторожен. Как она узнала о его планах? А потом потрясение сменилось гневом. Как она могла стоять на его пути, когда ему так нужно увидеть Сиомару?

Их взгляды встретились, и Альфи почувствовал себя запятнанным стыдом. Что он творит? Зачем все это? Стражник лебезил перед дуэно, умоляя не доносить на него, не говорить, что он провел принца в тюрьму. Палома величавым жестом велела ему удалиться, и тот поспешно сбежал. Принц и его учительница стояли в тишине.

– Пропусти меня, – потребовал Альфи, но под напускной решимостью чувствовалась дрожь колебания.

– Если ты пришел сюда не мстить, я отойду, – веско сказала Палома, опуская ладонь юноше на плечо.

Альфи стряхнул ее руку.

– Я твой принц. Ты не смеешь ставить мне условия. Пропусти. – Он двинулся к двери, но женщина не шелохнулась.

– Это правда. Но ты еще и мой ученик. А задача каждого учителя – защищать своих учеников. – Ее лицо смягчилось. – Даже от них самих.

Тогда Альфи схватил ее за отвороты мантии, толкнул и впечатал спиной в дверь.