– Я никогда не думал, что он мой отец. Он всегда говорил, что является для меня дедом, а мои родители погибли в степи. Он никогда не рассказывал мне о них, да я и не спрашивал. Я звал его Огген.

– Да, это его настоящее имя. Странно, что он сохранил его – ведь с этим именем у него было связано множество воспоминаний. Хотя, может быть, так он постоянно напоминал самому себе, кто он, и откуда появился. Но еще более странно, что он решил прибиться к кочевым племенам. Твой отец был настолько могущественным колдуном, что мог с легкостью стать верховным жрецом зловещего Серого братства. Его когда-то в древности основали колдуны с далекого юга, и оно до сих пор наводит ужас на всех, кто о нем слышал, одним лишь своим упоминанием. Он тебе о нем что-нибудь рассказывал?

– Нет, ничего. Хотя, нет, постой!..

В шатре было свежо. В степи наконец-то наступила весна. Снег сошел, и неприхотливая зелень потянулась к солнцу. Оба полога были отброшены, и свежий ветер выметал из юрты запахи пищи и человека.

Отец Чанга сидел неподалеку и усердно вырезал из дерева очередную фигурку. Мастерить фигурки было его страстью – он говорил, что любой человек должен оставить после себя осязаемый след на земле. И след должен нести в себе душу человека. Человек не может прийти в этот мир и уйти, так и не заявив о своем присутствии. В противном случае – чем он отличается от безмозглого животного, которое не знает, зачем живет?

Чанг внимательно наблюдал за его выверенными и очень точными движениями. На его глазах деревяшка превращалась в аккуратную и словно живую поделку всадника на коне. Чанг видел, как она буквально наливается жизнью и глубиной – и у него сложилось полное впечатление, что его отец напитывает дерево своей силой, и оно оживает. Тогда он уже хорошо знал, насколько могущественным человеком был его отец, и что он легко мог делать вещи, недоступные больше никому.

В его присутствии Чанг всегда чувствовал себя маленьким мальчиком – даже когда стал закаленным и много повидавшим воином. Казалось, что и время было неподвластно над его отцом – когда он стал совсем старым, его сила только увеличилась, и никто и никогда не осмеливался ему перечить.

Когда отец закончил, он отложил фигурку в сторону, потянулся, покряхтел и поохал по своему обыкновению. Со стороны могло показаться, что возле Чанга сидит древний старик, все мысли и желания которого сосредоточены только на теплой постели, вкусной еде и ожидании смерти.

Но все это была только лишь игра. На самом деле сила его отца была воистину неисчерпаема, и если он уже не мог часами таскать тяжелую упряжь на своих плечах, это еще совсем ничего не значило. Его сила была скрыта в нем самом – в понимании сути магии и в искусном владении колдовством. Его сила была в бесчисленных поединках и многолетней учебе, которой он отдал всю жизнь. И ее можно было ощутить во всем, стоило только приблизиться к нему немного поближе.

Отцом Чанга овладело благодушное настроение. Покряхтев и поохав для виду, он сладко потянулся, посмотрел долгим взглядом на небо и обратился к Чангу:

– Ты знаешь, а ведь небо на юге очень сильно отличается от нашего.

Чанг, удивленный таким поворотом, придвинулся ближе и затаил дыхание. Он знал, что за этим обязательно последует продолжение.

– Да, в былые времена я много побродил по свету. И насмотрелся на такие чудеса, о которых ты даже и не слышал. Например, далеко на востоке есть народ, которым всегда правили женщины. И они убивают всех мужчин, которые рискнули вторгнуться в их владения. Они живут высоко в горах и охраняют свои земли с помощью оружия и могущественного колдовства. Они настолько сильны, что им подчиняются даже духи гор, которые по приказу воительниц сбрасывают на головы незваных гостей огромные валуны и даже обломки скал.

Один раз меня занесло в их земли, и я был вынужден сражаться за свою жизнь так, как никогда прежде. В итоге я одолел нападавших, но не стал их убивать, и в качестве благодарности они показали мне свою столицу и познакомили со своим вождем.

Ее звали Тамара, это была настоящая женщина-воин и, кроме того, очень сведуща в магии. По ее словам, я был единственным мужчиной в ее жизни, который вызывал у нее уважение. Что, впрочем, никак не отменяло ее попыток меня поработить, пока я находился у нее в гостях. Да…

Я жил у нее много дней, она позволяла мне читать книги, которые были собраны в ее дворце, я же рассказывал ей о многочисленных землях, что успел посетить, и о порядках, которые там заведены.

Я помню, больше всего меня поразило то, каким образом женщины-воительницы обеспечивали продолжение своего рода. Рядом с ними в низине жило очень большое и суровое племя, с которым они заключили своеобразный договор.

Его смысл заключался в следующем: весной, когда зацветали деревья, молодые женщины-воительницы встречались с мужчинами из этого племени на несколько дней и занимались любовными утехами. Родившихся после этого мальчиков отдавали в низину, а девочек оставляли себе.

Фактически, все мужчины племени низин были сыновьями женщин, которые жили в горах, но и они не имели доступа в их земли, зато могли пользоваться некоторыми привилегиями в торговле. Эти мужчины все время воевали между собой и с внешними врагами, что было женщинам только на руку – на них ни разу никто серьезно не нападал. Так же, впрочем, как и они.

Так что, как ты видишь, народы, населяющие наш мир, весьма и весьма разнообразны, и многие из них очень сильно отличаются от нас. Но и среди них есть совершенно особенные.

Один раз меня занесло далеко на юг – несколько дней я шел по совершенно безжизненной пустыне, у меня заканчивалась вода и пища, и я уже собирался распрощаться с жизнью, когда совершенно случайно набрел на затерянный в пустыне древний храм.

У нас таких нет и быть не может – мы поклоняемся степным богам и не чтим других, но в других землях богов много, и некоторые из них требуют от своих почитателей строительства именно таких огромных храмов.

Я увидел его за многие лиги и поначалу принял за очередной мираж, которые уже порядком поднадоели мне, но он не пропадал, но и не хотел приближаться. Он был настолько огромен, что мне потребовался почти целый день пути, чтобы добраться до него.

Стены храма были так высоки, что птицы, сидевшие на них, были почти не видны с земли. В главные ворота могли легко проехать с десяток воинов в один ряд, а высотой они были в добрых пятьдесят локтей. Храм был настолько исполинским, что я никогда и нигде не видел ничего подобного. По сравнению с ним все известные мне храмы были просто жалкими поделками никчемных зодчих, которые недостойны того, чтобы о них говорить.

Прежде всего, меня поразило и насторожило то, что к храму не вели никакие дороги. Он, как затерявшийся в море корабль, в одиночестве возвышался среди бескрайней пустыни. Нигде не видно было и людей, и храм казался полностью вымершим.