— Да, знает.

— Ну, дела! — Голос в динамике тихо сказал кому-то рядом: — Босс уже знает. — Затем снова: — И что он сделал?

— Ничего, — ответил пилот.

— Как это ничего?

— Отстань. Я всего лишь пилот.

— Ты хочешь сказать, что… — Голос с земли вдруг оборвался. Резкий щелчок, и связь отключилась.

— Дошло, — заметил Рейвен. — Он подумал, что вас и мистера Торстерна связали и он говорит со мной.

— А кто вы такой? — осведомился Корри таким тоном, словно обращался к бродяге, который был настолько нахален, что объявился в вертолете прямо в полете.

Тут впервые подал голос Торстерн:

— Не лезь в это дело, все равно ты ничем не поможешь.

Его разум, похожий на потревоженный пчелиный улей, свидетельствовал, что иногда, в критические минуты, сумбурные мысли достигают предельной ясности и четкости. Он влип. Судя по тому, что случилось в замке, влип здорово. Опасность угрожала самой его жизни, и очень скоро он мог отправиться в небытие вслед за злополучным Грейториксом. К страху примешивалось сознание, что он сам напросился на неприятности, и теперь нечего жаловаться на то, что получил их в избытке.

Однако в данный момент мысли Торстерна сводились к одному: антиграв имеет грузоподъемность пятьсот фунтов, вертолет тянет больше тонны. Если бы он использовал антиграв, то не попал бы в это дурацкое положение. Он бы не смог подняться с двумя пассажирами снаружи. Впредь — никаких вертолетов, разве что для сопровождения.

— Мы сопровождаем вас — мой друг и я, — подчеркнул Рейвен. Он распахнул дверь. — Пошли.

Торстерн медленно поднялся.

— Я сверну себе шею.

— Ничего с вами не случится. Мы вас поддержим.

— А вдруг вам что-нибудь помешает?

— Исключено.

В разговор вмешался пилот:

— Если вы левитаторы, то должны знать, что правилами запрещено покидать летательный аппарат над жилыми массивами. Оставив замечание без ответа, Рейвен продолжил: — У вас есть выбор. Во-первых, вы можете попробовать достать то, что у вас в боковом кармане, и посмотреть, что произойдет. Во-вторых, можете выпрыгнуть наружу в одиночку, и тогда мы посмотрим, как глубоко вы зароетесь при посадке. В-третьих, конечно, вы можете направить вертолет к земле и разбиться вдребезги. Но если вы предпочтете очутиться внизу целым и невредимым, вы пойдете с нами.

Мысленная реакция Торстерна была следующей:

— ОН МОЖЕТ ЗАГИПНОТИЗИРОВАТЬ МЕНЯ И ЗАСТАВИТЬ ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО ОН ЗАХОЧЕТ. ВСЕ, ЧТО УГОДНО, ДАЖЕ УМЕРЕТЬ. И ДАЖЕ ЧЕРЕЗ МОНИТОР. НО ИНИЦИАТИВА ДОЛЖНА ПРИНАДЛЕЖАТЬ МНЕ. НАДО ДОЖДАТЬСЯ БЛАГОПРИЯТНОГО СЛУЧАЯ. СЕЙЧАС ЕГО ЧАС, МОЙ ПРИДЕТ ПОЗЖЕ. ПРИ ДРУГИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ БУДУТ ДРУГИЕ ВОЗМОЖНОСТИ.

— Вполне разумно, — одобрил Рейвен. — Держитесь нас, пока мы не блефуем. Затем можете порвать с нами.

— Я знаю, что вы телепат и мои мысли для вас — открытая книга. — Торстерн подвинулся к двери. — Я действительно ничего не могу поделать. Пока.

Он постарался успокоиться, когда Рейвен крепко взял его за одну руку, а Чарльз за другую. Способные левитировать почти с самого рождения мыслят в соответствии со своим талантом, но все остальные мыслят в соответствии со своими ограничениями. Торстерн имел голову на плечах и обладал почти звериной отвагой, но тем не менее все его существо восставало против прыжка в пустоту. С парашютом или антигравитационным поясом он не колебался бы ни минуты. Но поддерживаемый лишь руками мутантов, к тому же — врагов, он боялся отчаянно.

Торстерн закрыл глаза, глубоко вздохнул и вдруг почувствовал, как желудок подступил к горлу. Втроем они камнем шли вниз. Плотный, насыщенный водяными парами воздух окружил его, раздувая брюки и волосы, в ушах засвистел ветер.

Он уже представлял, как снизу стремительно надвигается страшная каменная стена или скошенная крыша, готовая переломать всем троим ноги и расплющить тела, но в этот момент сработали две сильные руки. Силясь совладать с нервами, Торстерн приоткрыл глаза и успел заметить, как из тумана быстро возник край крыши, пронесся вверх, и вся троица опустилась на панель.

Высоко над ними пилот бубнил в передатчик:

— Двое парней захватили его на высоте двух тысяч футов. Я полагал, они левитаторы, но они полетели вниз камнем. Что? Нет, не сопротивлялся и не давал мне никаких приказаний. Насколько я могу судить, они должны были упасть в секторе девять, где-то около Рик-авеню. — Пауза, затем: — Нет, я же знаю его. Тут есть что-то странное. Босс вышел против воли — но вышел же!

— Ваш пилот Корри связался с полицией и зовет на помощь, — сказал Рейвен.

— Не думаю, что от этого будет прок. — Торстерн огляделся по сторонам, пытаясь в тусклом свете определить, где он. — Да это и не важно.

— Становитесь фаталистом?

— Просто признаю, что изменить положение сейчас — не в моих силах. Но за свою жизнь я научился ждать. Ни одна игра не может все время вестись в одни ворота. — Вытащив платок, он вытер капельки влаги на своей шевелюре. — Важно, кто сделает последний ход.

В тоне его не было неуместной самоуверенности или бахвальства. Напротив, слова выдавали жизненный опыт человека, чьи планы слишком часто наталкивались на препятствия и задержки. Он преодолевал их, пусть даже на это требовалась неделя, месяц, год. Этот человек мог, если в том возникала нужда, проявлять безграничное терпение, цепко держа в уме основную цель и продвигаясь к ней в то мгновение, когда расчищался путь.

Сейчас он понимал, что этой злополучной ночью был бит и мог погибнуть, но он предупредил врага, что схватка отнюдь не кончена. Это была форма вызова; его загнали в угол, и он показывал зубы. Ничего другого ему и не оставалось — по крайней мере сейчас.

Мейвис открыла дверь и впустила их в дом без всякого стука или звонка. Она не выразила ни удовольствия, ни удивления, и вид у нее был такой, словно она постоянно была в курсе событий и знала, что происходит в каждый момент.

Тоном матери, мягко бранившей капризного малыша, она сказала Чарльзу:

— Ты об этом еще пожалеешь. Я знаю, что так будет. — И с этими словами удалилась на кухню.

— Вот еще один тип мутанта, — проворчал Чарльз, ничуть не смутившись. Он плюхнулся в кресло, заставив его поношенное сиденье прогнуться. — Прорицательница.

— Приятно послушать благоразумного человека, — заметил Торстерн, посмотрев в направлении кухни.

— Люди благоразумны, насколько им позволяют их взгляды. Каждый — сам себе оракул. — Рейвен подтолкнул Торстерну пневматическое кресло. — Присаживайтесь. Вы не должны утомляться по той причине, что попали в дурную компанию.

Торстерн сел. Он изо всех сил старался прогнать опасные мысли, которые упорно лезли ему в голову. Например, не проклинать этих двоих, ведь любой из них может читать его мысли всякий раз, стоит им только захотеть. Торстерн не был телепатом и не мог знать, в какой именно момент чужие мозги шарят в его собственном, но знал наверняка, что они именно этим и занимаются.