нарушил приказ!!! — орал капитан, врываясь в комнату управления.

Имеал застыл на месте, и ошарашенно покрутил глазами, в помещении никого не оказалось. На мониторе, краем глаза, капитан заметил, как охрана вывалила на улицу, бросив вход открытым, и повалилась на колени перед морозостойкой теткой.

— Вот уроды!!! — взревел капитан, шлем накрыл лицо.

Несколько пролетов из бетона и стали, и Имеал вылетел наружу. Рука привычно подхватила рельсотрон, но выстрелить капитан не смог. Ноги воина подкосились, и он упал перед белоснежной женщиной. Сияние незнакомки заслоняло черный небосвод и казалось ярче света прожекторов, направленных на гостью. Капитан дивился красоте женщины, но еще больше тому, что он видел в ней мать. Сейчас ему казалось, он точно знал, что она мать всего сущего. Слезы сами собой потекли из глаз сурового воина, и он пополз к незнакомке. Твердый наст сухо трещал под бронированными наколенниками.

— Не плач Имеал, — пронеслось в голове капитана, а в сердце разлилось необычайное благоговение и радость. Горло перехватила спазма восторга. Имеал не мог оторваться от огромных, голубых глаз.

В динамиках шлема гремел голос Ильдома.

— Имеал!!! Очнись!!! Седой баран!!! Что ты творишь?!!! Температура падает!!! Через десять минут будет за сотку!!! — надрывался командующий.

Белая женщина повернулась на юг, оттуда шла волна холода. Слежавшийся снег скрипел, точно гиганты брели. Гостья уверенно шагнула ко входу в убежище. Бойцы послушно двинулись следом, на ходу подбирая ранее брошенное оружие.

Рука Старого Ильдома задержалась на секунду над клавишей запуска огня, но так и не опустилась. При входе расступилась команда разведчиков, пропуская внутрь незнакомку. Охрана поспешила к пульту, двери вернулись на место. Минутой позже в сталь ударила мощная волна. Металл глухо вздохнул, но устоял под натиском стихии.

****

Непривычная робость сковала мужчин, они почтительно следовали за незнакомкой, уверенно шагавшей к медблоку. Тесные коридоры, освещенные яркими лампами дневного света, казалось вились бесконечно, но неизвестная местность нисколько не смущала гостью. Женщина остановилась против палаты в которой содержались погруженные в анабиоз. Медсестры удивленно тараща глаза окружили женщину. Особое родство дарительниц жизни с матерью всеобщего придавало им уверенности. И женщины просили у гостьи благословения. Щедрая богиня, с ласковой улыбкой, едва касаясь головы просительниц, одаривала людское племя своей милостью.

— Бесноватый, — прозвенел голос незнакомки, она остановилась против капсулы Урдо.

— Наш правитель жертва… — начал Ильдом Старший.

— Раб вечный, волей чужой обреченный на ненависть и зло. Прозревший поможет, щедрость его границ не имеет.

Белая богиня прошла дальше и остановилась у капсулы Сантара.

— Это Мудрый… — проговорил Имеал.

— Мудрец из Дангрисиды, — добавил Бодар.

— Велик Сантар, сын природы свободный. Умен, и знающ, но мудрости нет в нем и капли.

Воины неуверенно переглянулись, но промолчали.

— Кокон стальной отворите, не слышит мой зов, уснувший навеки.

Доктор Гунан повиновался приказу богини. Сильные руки врача уверенно пробежались по панелям капсулы. Створы с шипением разошлись, открывая осунувшееся лицо бессмертного.

— Встань Сантар, причуда случая, рождение природы! Отринь оковы, разум твой сковавшие!

Затаив дыхание медперсонал, воины и просто зеваки вглядывались в бледное лицо дангрисида. С неимоверным трудом веки поднялись, темные глаза цепко оглядели окружающих, и застыли на женщине. Мудрый промычал, пытаясь что-то сказать, затем неуклюже приподнял туловище и тут же повалился назад.

— Иди в Закрытый город, что скрыт в глубинах Тенафара. Останови правителя Тульгана. Глупец дорогу вымостил для Ненасытного в миры иные. Не ведает гордец, что ровный ход всеобщего закона, поступок этот может сбить навеки. Строители миров забыли мудрость, что в них вложил Механик запустивший круг. Страшатся демиурги нового витка, да только каждый шаг их приближает конец всего, что знает человек.

— Я сделаю…, я сделаю, то, что ты просишь, — прохрипел Сантар, с трудом разлепив пересохшие губы.

Беглая улыбка тронула полные губы богини, женщина развернулась и стремительно вышла. Йяотанцы последовали за гостьей, даже санитарки и медсестры позабыв об обязанностях ушли следом за белой женщиной.

Вскоре вернулась молодая девчонка. Девушке посчастливилось быть третьей медсестрой у Великого Мудреца из Дангрисиды. Она осторожно приподняла голову Сантара, и помогла ему принять сидячее положение. Тонкие руки заскользили по панелям, расположенным позади капсулы, на стене. Появилось ощущение покалывания, затем пошла вибрация. Сотни игл и десятки механизмов кололи и массировали мышцы дангрисида, возвращая к жизни потерявшее силу тело.

****

Широкие коридоры разбегались ухоженными тоннелями по недрам древнего Тенафара, вмонтированные в потолок подземных галерей молочные кристаллы мягко освещали путь человека. Рядом, едва касаясь земли, плыла Аар. Сантар с трудом узнал ее. Вместо беззаботной девушки, к Мудрому обращалась многоопытная мать, озабоченная судьбой живых созданий, так неразумно замороженной им земли. Аар не гневалась, но во взгляде голубых глаз то и дело читался укор.

— Не должно мир губить, коли род людской сошел с ума. Гармония не терпит слома, всегда болезнь уступит место жизни. Закон возьмет свое, Механик положил в начало мира равновесие.

Сбоку показалась крепость, вырубленная прямо в массиве камня. Гранитная плита, сдвинутая в незапамятные времена в сторону, открыла вход в твердыню. За тесной аркой врат, оказался захламленный внутренний двор. Когда-то яркое мощение, теперь покрывал толстый слой известкового налета. Лишь тонкая тропа, пробитая неизвестными путниками, все еще позволяла увидеть узоры на полу. Сложенные из сине-золотистых изразцов, густо переложенных плиткой из красного гранита, они украшали дорожку, вьющуюся к противоположной арке, ведущей во вторые врата. Крепость представляла собой форпост на развилке торгового тракта. Заброшенный многие века назад, он двоился на широкий, хорошо укатанный проспект, и начерно выбранный коридор с глубокими колеями по полу. Судя по всему, борозды остались от колес тяжелогруженых вагонеток.

— Кто здесь жил? — настороженно озираясь спросил Сантар.

Огромные глаза женщины обежали внутренний двор крепости.

— Гномы. Дети Тарма. Во сне живущий род подгорный, что помогал искать врага всего живого. Супруг мой грозный, не знал, что жизнь вдохнул в приземистых трудяг, что вместе с духом и разум поместил в создания свои. С тех пор народ подземный спит, но близок час, что принесет свободу гномам.

— Похоже они уже проснулись, — улыбнулся Сантар указывая на изразцы, устилавшие пол.

— То проблески грядущего величия. Металл и камень их гений подчинит. Родятся в кузнях великие шедевры, что принесут благополучных лет немало, а после, счастье горе сменит.

Качественно вытесанная дорога, подобно стреле вела к стенам заброшенного города. В тусклом свете, почти погасших молочных кристаллов, матово блестели мощные стены, сплошные, с единственным проходом посередине.

— Наш путь окончен. Твоя дорога идет меж древних городов. Пройти осталось град впереди лежащий, за ним найдешь другой. Обрел там кров глупец из мертвого Тульгана. Он спрятался в тени изменника,