Сара не успела ответить, потому что Макгорви вдруг отступил назад и посмотрел на стоянку. Какой-то мужчина — слишком плотный, чтобы быть Тоддом, — стремительно бежал в их сторону, как будто хотел сообщить что-то важное.

— Отлично, — пробормотал Макгорви. — Теперь он сломает мне и вторую руку.

* * *

Несколько секунд Тодду казалось, что все происходит на футбольном матче. Он лежал на спине, и Девэйн, наклонившись, обеспокоенно смотрел на него.

— Тодд? Ты меня слышишь?

Нет, наверное, это не футбол. На Девэйне его полицейская форма, а за его спиной толпятся какие-то мальчишки в расстегнутых шлемах.

«О черт! — вспомнил Тодд. — Доска».

Он попытался сесть, но Девэйн остановил его, мягко надавив на плечо.

— Не двигайся. «Скорая помощь» уже едет.

— Да ладно. Со мной все в порядке.

— Уверен? Можешь двигать руками и ногами?

Тодд подвигал.

— Все в порядке, — повторил он. — Все, кроме головы.

— Это не самая важная часть, — ухмыльнулся Девэйн.

Принять сидячее положение оказалось немного труднее, чем Тодд ожидал. Когда голова перестала кружиться, он осторожно прикоснулся к ноющей челюсти и удивился, обнаружив на пальцах кровь.

— Господи! Что со мной случилось?

— Интимный контакт с асфальтом, — объяснил Девэйн. — Эти парни говорят, что ты вырубился минут на пять.

— Ну ты и взлетел, чудак, — с нескрываемым восхищением покачал головой Джи.

— Охренительно взлетел! — подхватил подросток с хриплым голосом. — Как эти, которые прыгают с трамплина на лыжах.

Девэйн отогнал мальчишек, посоветовав им возвращаться домой к родителям.

— Катание на сегодня закончено, — строго сказал он. — Быстренько дуйте отсюда.

Подростки немного поворчали, но начали расходиться, и скоро Тодд и Девэйн остались вдвоем. Тодд постепенно вспоминал все: как он катился вниз по рампе, набирая скорость, как твердо стоял на доске и как ему казалось, будто он рожден для того, чтобы именно так передвигаться по миру. Трамплин оказался не очень высоким, но крутым, и, наверное, набранная инерция была сильнее, чем предполагал Тодд. Хоть голова и продолжала гудеть, он четко помнил, как вдруг взлетел, широко раскинув руки, и увидел далеко внизу улицу. Потом его бросило в сторону, опрокинуло, и он на мгновение повис в воздухе, глядя прямо в небо. Единственное, чего Тодд не помнил, — это того, как он ударился о землю.

— Как себя чувствуешь? — спросил Девэйн.

— Нормально. Голова немного кружится.

Ощупывая внушительную шишку на затылке, Тодд вдруг вспомнил о Саре и о том, что она, возможно, до сих пор ждет его на площадке. Он болезненно поморщился, представив, как она стоит там в темноте и не может понять, куда он пропал.

— Наверное, они заберут тебя в больницу. Врачи не рискуют, когда дело касается головы.

Тодд кивнул. Ему было стыдно, но сейчас он не чувствовал ничего, кроме огромного облегчения оттого, что находится здесь с Девэйном, а не в машине с Сарой на пути к очередной, может, самой большой ошибке в своей взрослой жизни. Он, разумеется, чувствовал себя виноватым, потому что разочаровал ее, и заставил зря ждать, и наобещал что-то, чего не в силах дать. Но только сейчас, будто удар об асфальт прочистил ему мозги, он абсолютно ясно увидел одну вещь и уже не понимал, как мог не видеть этого раньше: на самом деле он никогда и не хотел начинать с ней новую жизнь. Больше всего ему нравилось в Саре именно то, как чудесно она вписалась в старую, словно специально для того, чтобы отвлечь его от неприятностей с Кэти, от монотонной домашней работы, чтобы вдохнуть в эти скучные летние дни жизнь и сладкий привкус запретных наслаждений. Вне этого контекста — теперь Тодд знал это точно — они никогда не могли бы быть так счастливы вместе, как были счастливы этим летом.

— Послушай, Девэйн, — сказал Тодд, — как ты думаешь, из меня получится хороший полицейский?

Девэйн внимательно посмотрел на него, видимо пытаясь понять, серьезно ли он спрашивает.

— Ну конечно, — ответил он, повышая голос, чтобы перекричать вой сирены подъезжающей «скорой помощи». — Сможешь патрулировать город на своей доске.

* * *

Сара чувствовала себя полной дурой. Увидев, что к ним спешит Ларри Мун, она почему-то вообразила, что его прислал Тодд. Но Мун направился не к ней, а прямо к Макгорви и сразу же схватил его за шиворот.

— Ты, сукин сын! — прошипел он дрожащим от злости голосом. — Тебе было сказано, чтобы ты не приближался к детской площадке? Было?

Макгорви вежливо кивнул, словно отвечая на обычный вопрос:

— Да, извини.

От этой вежливости Мун, похоже, еще больше рассвирепел.

— Извини? — Он сильно ударил Макгорви в ухо. — Ты еще извиняешься, кусок дерьма?

Макгорви продолжал кивать, как будто был совершенно согласен с этой характеристикой. Мун опять замахнулся, но перед ним встала Сара.

— Пожалуйста, оставьте его в покое. Он не делал ничего плохого.

Мэри-Энн выбрала именно этот момент, для того чтобы подойти к ним. Она радостно улыбнулась и, неумело затянувшись, выпустила в воздух облако дыма.

— Они тут очень мило обнимались, пока мы им не помешали, — объяснила она Муну.

Чертова сука!

— У него сегодня умерла мать, — сказала Сара вслух. — Он очень расстроен, это понятно?

Словно подтверждая ее слова, Макгорви всхлипнул и вытер рукой щеку.

— Ты расстроен? — язвительно усмехнулся Мун. — Ну, значит, теперь тебе понятно, что чувствовали они. То же самое, только в миллион раз хуже.

— Кто они? — вмешалась Мэри-Энн.

— Родители маленькой девочки. Той, которую он убил. Я думаю, они тоже были сильно расстроены.

Макгорви опустил голову. Сара собиралась потребовать, чтобы Мун не мучил его больше и хотя бы на сегодня оставил в покое, но Макгорви заговорил раньше.

— Я не хотел ее убивать, — пробормотал он, глядя в землю. — Она меня вынудила.

— Что? — Мун поднес руку к уху, словно сомневаясь, что правильно расслышал. — Что ты сказал?

Макгорви поднял глаза и вытянул вперед руку, как и тогда у городского бассейна, в день, когда была гроза.

— Я не хотел, — повторил он обиженно. — Но она собиралась рассказать обо мне.

— Она собиралась рассказать о тебе? — недоверчиво переспросил Мун. — И ты убил маленькую девочку за то, что она собиралась рассказать?

Макгорви издал странный звук, похожий на хныканье, и, опустив руку, оглянулся на Мэри-Энн и Сару, будто ища у них сочувствия.

— Я боялся, что у меня будут неприятности. — Последнее слово он произнес едва слышно, вероятно сообразив, как нелепо оно звучит.