мало соответствующий тому человеческому характеру, каким в свое время наделил ее драматург. Из страстной, своенравной, гордой женщины, влюбленной до потери сознания в красавца Теодоро, она превратилась у Бабановой в маленькую капризницу, красивую, изящную, эффектно одетую, но скорее играющую в любовь, чем испытывающую ее на самом деле. Она обращалась с бедным Теодоро словно с большой и занятной куклой, безбожно мучая его без всякой цели, уверенная, что не причиняет ему никакой боли.

При всей своей театральной эффектности, при всем техническом блеске, с каким Диана была показана актрисой со сцены, — эта роль оказалась самой небабановской из всего ее обширного репертуара. Она присутствует в ней только как мастер, тонкий и блестящий, но все же только мастер, создающий великолепную модель образа и бесстрастно демонстрирующий ее перед зрительным залом, внимательно оглядывая ее со всех сторон, следя за каждым ее жестом, прислушиваясь к каждой интонации, оправляя малейшую складку на ее нарядном костюме.

В своем роде это было торжество мастерства актрисы, но мастерства холодноватого, не свойственного глубоко человечному дарованию Бабановой.

В этой роли актриса прибегает и к чуждой ей вообще откровенной стилизации в манере игры, прежде всего сказавшейся в намеренно искусственной тональности, в какой она подает текст роли, подчеркнуто скандируя стихотворную речь своей Дианы, словно стремясь этим снять с образа психологическую канву и перевести его в план чистой театральной игры.

Впоследствии подобный прием стилизации — хотя и в другой, более осторожной и мягкой манере — Бабанова применит к роли Раневской в «Вишневом саде» и к некоторым другим ролям позднего периода.

После Дианы Бабанова возвращается из мира классики на родную, близкую ей почву живой современности, в среду своих традиционных спутников.

В 1939 году она создает первый вариант образа своей максималистки Тани из одноименной пьесы А. Арбузова. На долгий срок эта роль становится центральной для актрисы. Ее Таня пережила военные годы и прошла через все послевоенное десятилетие, встречая горячее сочувствие у своей аудитории. В жизни одной театральной роли это — срок огромный для нашего динамичного времени с его быстро меняющимися формами в быту и в общественной психологии.

И, как всегда у Бабановой, успех ее Тани в зрительном зале этих лет был вызван не только талантливой игрой актрисы, ее чудесной способностью глубоко проникать в душевные тайники своих чистых духом маленьких героинь.

Ярче, чем кто-либо из ее современниц, ее собратьев по заманчивому и трудному искусству театра, Бабанова в Тане выразила тему человеческой верности, тему самоотверженной женской любви, с такой силой прозвучавшую в воздухе того времени, еще полном грозовых разрядов пронесшейся военной бури. Симоновское «Жди меня» в те годы тоже не оставалось лишь талантливым лирическим стихотворением. Это была своего рода клятва в верности, обращенная не только к близкому человеку, но и к самому себе, — клятва сохранить нетленным лучшее, что живет в тебе, что есть в каждом из нас и что должно когда-то победить в том большом мире, который мы называем человечеством.

Бабановская Таня и говорила об этом со сцены своим современникам.

Но такой Таня Бабановой сделалась не сразу. Вначале, когда пьеса Арбузова впервые появилась на афише Театра Революции, тема человеческой верности присутствовала в ней только в зачатке, преимущественно в ее первой половине. А во второй части пьесы Таня у Арбузова освобождалась от иллюзий своей детской любви к ветреному Герману и находила утешение в профессии врача и в новом чувстве, которое возникало у нее к случайно встреченному человеку.

История переработки драматургом всей второй части своей пьесы применительно к самостоятельному замыслу исполнительницы главной роли, да еще после того, как пьеса была поставлена и многократно сыграна, поистине должна быть названа уникальной.

Правда, и в новой редакции в финальной реплике Тани драматург оставил намек на возможность в дальнейшем каких-то более сложных ее отношений с Игнатовым. Но в исполнении Бабановой и этот слабый намек исчезал без следа.

Ее Таня не могла отречься ни от себя, ни от своей промелькнувшей счастливой молодости, ни от всего, что было ей когда-то дороже самой жизни. В судьбу таких цельных, самоотверженных натур, как Таня Бабановой, Германы приходят только однажды и остаются в ней навсегда.

Последней ролью Бабановой, в которой ее традиционная героиня появляется в своем непосредственном обличье, была ее трагическая Мари из пьесы В. Гусева «Сыновья трех рек» — бедное, потерянное дитя парижских бульваров, захваченное огненным вихрем войны.

После этой роли театральные спутники актрисы дают о себе знать только отраженно, через образы персонажей, далеких от них и по жизненной судьбе и по своему психологическому складу. Так было с ее одинокой, по-детски опечаленной Софьей Зыковой, ничем не похожей на ту суховатую, не в меру деловую и расчетливую женщину, какую мы знаем из горьковского текста. Так было и со многими другими ее героинями последних лет.

Особняком стоит в ее репертуаре этой поры роль Кей в пьесе японского драматурга М. Каору «Украденная жизнь», сыгранная Бабановой в 1959 году.

В этой роли она возвращается к ранней биографии тех своих «детей», которые начинали жизнь в старом, собственническом мире. На этот раз актриса прослеживает до конца судьбу своей героини, начиная с отроческих лет и кончая зрелыми годами. Шаг за шагом она показывает, как дух стяжательства и наживы, царящий в среде, окружающей Кей, разрушает живые ткани человеческой души, делает ее неподвижной и мертвой. С печалью Бабанова развертывает перед зрителем горестный свиток «украденной жизни» своей Кей. Ей жаль это погибшее, когда-то чистое прелестное существо. В жестоком, властном голосе хозяйки торгового дома актриса еще различает временами звонкие ноты ее юности. Она заставляет звучать их сильнее, чем это дано в тексте роли, словно стремясь разбудить свою Кен от тяжелого душевного сна…

Но исчезнувшие с театральной сцены спутники Бабановой неожиданно возродились в своем живом традиционном обличье в другом месте. За последние годы они переселились на радио и оттуда, спрятавшись за репродуктором, продолжают вести разговор с современниками своими по-прежнему чистыми, мелодичными голосами.

Так родилась за последние годы целая серия бабановских радиопередач, в которых действуют ее маленькие героини и герои, не отрекшиеся от себя и продолжающие свою жизнь в мире. И главное место среди них занял Маленький принц из сказки Сент-Экзюпери, чей образ с такой проникновенностью и душевным изяществом воссоздала Бабанова.

В голосе этого Принца слились голоса всех ее «детей», так долго сопровождавших актрису на ее театральном пути.

11

В молодые годы Бабанова хоть и любила своих спутников, но часто стеснялась их присутствия рядом с собой. Одни казались