— Хорошо, только не забудь. В последнее время до тебя невозможно дозвониться.

— Знаю. — Он положил трубку. Амбер сидела на краешке кровати, закусив губу. Ну и денек. Долго же она будет приходить в себя. Интересно, куда делась Паола. Наверное, вернулась в Рим. Вне всякого сомнения, она или ее адвокаты непременно дадут о себе знать в ближайшие дни. Но больше ее волновала предстоящая встреча с Киераном.

Амбер откинулась на подушку и раскрыла книгу. Накопившаяся усталость дала о себе знать, и уже через минуту строчки стали сливаться, а смысл написанного ускользать. Отложив книгу, она поудобнее устроилась на перине и вскоре заснула.

Что же ее разбудило? Телефон? Рывком усевшись на постели, она стала осматриваться. Горела небольшая лампа, а радио что-то тихо шипело. Судя по тому, что она была полностью одета, ее сморило в сон за чтением. Она бросила взгляд на телефонный аппарат. Звонил ли он? Наручные часы показывали почти четыре утра. Значит, в Бамако было пять. Она сняла трубку и набрала номер. Номер, который вы набрали, сейчас недоступен. Попробуйте перезвонить позднее…

Дозвониться в Бамако становилось все труднее и труднее. Опустив ноги с кровати, Амбер замерла в нерешительности — не заглянуть ли к детям. Лия спала очень чутко и наверняка бы проснулась. Она протянула руку и принялась крутить тумблер настройки на приемнике, пока не наткнулась на «Радио Франция». Ей нравилось слушать эту волну, напоминавшую ей о доме. Знакомая заставка новостей часа нарушила ее мысли. Она сделала звук погромче. «Доброй ночи, в эфире парижское „Радио Франция“. Новости на четыре утра. Сегодня несколько часов назад произошел государственный переворот во французской колонии в Мали».

Амбер вытаращилась на приемник. Переворот? В Мали? Сердце раненой птицей забилось у нее в груди. Трясущимися пальцами она снова стала набирать номер. Боже, нет… Теперь понятно, почему Танде был так взволнован. Боже, пожалуйста, нет… Она позвонила на мобильный, рабочий, домашний, по всем номерам, где он только мог оказаться. После пятнадцати минут безуспешных попыток она дотянулась до сумки и вытащила оттуда записную книжку. Лассана может что-то знать. Надо позвонить ей в Женеву. В коридоре раздались шаги: кто-то из детей проснулся. Она судорожно сглотнула, надеясь, что паника не отразится на ее лице. Переворот… этого Танде боялся больше всего. Она прижала к себе Лию и Сиби, почти наяву слыша, как в Женеве звонит телефон. Пожалуйста, Господи, защити его. Еще никогда в жизни ей не было так страшно.

Танде сразу же, как только услышал грохот танков, едущих по бульвару Мира, понял, что происходит нечто совершенно неправильное. Он в своей служебной машине направлялся в северную часть города в сторону Дворца президента на утреннее совещание и вдруг почувствовал, как дрожит земля под колесами.

— Что это? — спросил он Маджида, когда машина свернула на Площадь Независимости. Маджид пожал плечами.

— Не знаю. Все утро по городу вышагивают роты солдат, должно быть, учения — иншалла.

Танде оглянулся. Три танка как раз въезжали на Площадь Независимости, да что, черт возьми, происходит? В самом центре города никогда не проводились никакие репетиции парадов или учения. Что-то происходит. Он снова обернулся к Маджиду. Танде взглянул на циферблат часов на панели управления, была четверть седьмого. В городе было еще совсем темно. Люди и машины направлялись по своим делам, и все выглядело нормально, как всегда.

— Включи-ка радио, — попросил он Маджида. Танде испытывал смутное беспокойство. За последнее время представителям армии удалось раскрыть два довольно серьезных и хорошо подготовленных антиправительственных заговора. Ни в печать, ни в другие источники никакая информация не просочилась. Нескольких молодых офицеров, чье участие в заговоре было доказано, посадили в тюрьму. Но, когда правительство стало проводить не очень популярные экономические реформы, недовольство стало нарастать. Единственное, чего теперь недоставало этому брожению, — это сильного яркого лидера, и если бы такой появился, то можно было бы ждать любого развития событий. Все это ему хорошо известно на примере соседних стран, таких как Буркина-Фасо, например, или Гана. Слава богу, что его родители сейчас за границей. Они неделю назад взяли Кади вместе с детьми и уехали в Женеву, чтобы навестить Лассану. С его второй сестрой и ее мужем все будет в порядке, он знал это. Они никаким образом не связаны с правительством. Немногие люди знали о том, что Амана Кейта была дочерью Ибрагима Ндяи, или что Танде Ндяи приходился ей родным братом.

— Я не могу поймать ни одной станции, господин, — сказал Маджид, переключая радио с волны «Радио Бамакан» на «Пульсар ФМ», «Радио Либерти», «Радио Кадира». В эфире звучали только щелчки и разряды статического электричества. Программы «Би-би-си» и «Радио Франции» вели передачи как обычно. Это было дурным знаком. Танде не стал ждать. Это был один из классических приемов, который офицеры применяли в качестве первой меры перед совершением государственного переворота: захват всех местных радиостанций. Он точно понимал, что происходит.

— Останови машину, Маджид, немедленно!

Маджид нажал на тормоз. Танде огляделся вокруг. Он понимал, что переворот стал теперь вопросом времени, нескольких часов. Если армия уже захватила радио и телецентр, то и аэропорт наверняка уже закрыт. Все авиалинии и другие пути к побегу перекрыты, он хорошо знал схему, по которой действовали заговорщики в любой стране. Танде открыл дверцу.

— Маджид, послушай меня. Верни машину назад в гараж. Если кто-нибудь остановит тебя и станет спрашивать обо мне, скажи, что высадил меня у Дворца президента. Ты понял? Оставь машину возле министерства и возьми такси. Встретимся в баре «Санза» на Куликоро-Роуд. Дай мне два часа времени. Нам нужна машина с полным баком. Сможешь это устроить?

Маджид согласно кивнул. Он служил в семье Ндяи почти всю свою жизнь. Он понял, что случилось в стране. Танде выпрямился, захлопнул дверцу и молча проводил взглядом машину, которая резко рванула с места.

Танде поймал такси. Он знал, что к нему — министру иностранных дел — солдаты нагрянут в первую очередь, и у него есть в запасе не более часа. В доме был мобильный телефон, с номером, зарегистрированным во Франции. Если он сумеет добраться до него, то сможет позвонить Амбер. Известие о военном перевороте долетит до Франции в самые ранние утренние часы, если уже не долетело. Амбер будет сходить с ума от тревоги.

Он попросил таксиста высадить его на перекрестке возле дома. Он вышел, внимательно осмотрел улицу — все было тихо. Он пошел вниз по улице, внимательно вглядываясь в дома, стоящие по сторонам, и теребя в руке кончик галстука. Мохаммед, их охранник, был на своем посту перед домом. Он поднял голову, когда Танде появился перед ним, соображая, почему его хозяин идет пешком в темноте. Танде подошел к нему, спросил, не приходил ли кто-нибудь в последние часы. Мохаммед помотал головой, удивленно глядя на него. Танде повернулся и вошел в калитку. Потом побежал. Сердце у него учащенно билось. Он знал, как и любой другой избранный демократическим путем правительственный чиновник, что ситуация, подобная этой, может очень быстро выйти из-под контроля. Армия всегда была непредсказуемым элементом малийского общества. У страны на счету уже было немало переворотов: 1968 год, попытка захвата власти в 1971 году, потом в 1978-м, еще одна — в 1982-м, и почти постоянно на протяжении всех 90-х годов. Заговоры лопались, еще не успев начаться, они угрожали стабильности страны, правительству Конаре, в котором теперь работал Танде.