Тогда Добрынин, хотя и не имел на то полномочий, спросил: а как быть с базами в Турции?

Оказалось, президент Кеннеди подготовил запасной вариант: это препятствие может быть устранено, однако с условием — без публичной огласки, так как вопрос размещения этих баз находится в компетенции НАТО.

Здесь надо обратиться к соответствующим страницам истории советской разведки. Благодаря полученному доступу к американской шифропереписке, внешней разведке стало известно, что США готовы к ликвидации советских ракет силовым путем, но в обмен на отказ от размещения этих ракет на Кубе возьмут обязательство не свергать правительство Кастро.

Посол вспоминал: «В 4 часа дня 28 октября я получил срочную телеграмму от Громыко: “Немедленно свяжитесь с Р. Кеннеди и скажите ему, что Вы передали Н.С. Хрущеву содержание беседы с ним. Н.С. Хрущев прислал следующий срочный ответ: “Соображения, которые Р. Кеннеди высказал по поручению президента от 27 октября, и этот ответ будет самый положительный. Главное, что беспокоит президента — а именно вопрос о демонтаже ракетных баз на Кубе под международным контролем, — не встречает возражений и будет подробно освещен в послании Н.С. Хрущева».

После этого кризис быстро пошел на спад. И на сей раз обошлось.

Действительно, ракеты были вывезены, а в начале 1963 года без огласки были ликвидированы базы в Турции. Куба была спасена.

Нет, Хрущев все же проиграл: все видели его унижение, когда вывозились советские ракеты, о «турецком обмене» никто не знал. Это означало, что советская дипломатия понесла значительный урон.

Могло ли быть иначе или перед лицом глобальной угрозы не надо было обращать внимание на такие мелочи, как престиж государства?

Как признался спустя много лет Дин Раек, у президента Кеннеди был запасной вариант — организовать через посредство нейтральной стороны, Генерального секретаря ООН У Тана, публичный обмен заявлениями о выводе советских ракет и о ликвидации базы в Турции. Добрынин считал, что согласие на непубличное обещание убрать из Турции ракеты было «большой ошибкой Хрущева», которая впоследствии тому дорого обошлась.

Впрочем, и без этой ошибки Хрущев вряд ли бы смог удержаться у власти. Нас в данном случае больше занимает другой вопрос: если бы переговоры с Кеннеди вел «упертый Громыко», то, судя по его многолетней практике, он бы добился более приемлемого результата. А эмоциональная реакция в острых и даже кризисных ситуациях, которой отличался Никита Сергеевич и которая, как мы еще увидим, была свойственна и последнему руководителю СССР Михаилу Горбачеву, оказалась в дипломатическом отношении некачественным продуктом.

«Однако кубинский кризис имел и серьезные негативные последствия долгосрочного плана. Советское руководство не могло забыть унизительной потери своего престижа, граничившего с поражением, когда ему пришлось на глазах всего мира признать свою слабость и вывозить обратно свои ракеты с Кубы. Наш военный истеблишмент воспользовался этим для того, чтобы добиться новой программы наращивания ракетно-ядерных вооружений, что дало новый импульс гонке вооружений, которая по набиравшей силу инерции продолжалась еще почти тридцать лет, хотя и делались попытки ограничить какими-то рамками эту гонку».

Что здесь можно добавить? Добрынин недоговаривает. Дело не только в аппетитах советского ВПК, а и в том, что в 1961 — 1963 годах США на глазах уходили в отрыв, совершенствуя свою ракетную технику. Советские проекты создания межконтинентальных баллистических ракет (МБР), которые курировали Дмитрий Устинов и Леонид Брежнев, только к 1970 году ликвидировали это отставание и, как говорит специалист в области разоружения Рубен Сергеев, «попутно сожрали косыгинскую экономическую реформу», на которую уже не хватило ресурсов.

В первом же своем публичном выступлении после смещения Хрущева (доклад 6 ноября 1964 года к годовщине Октябрьской революции) Брежнев сказал: «Советский Союз проводил и проводит ленинскую политику мирного сосуществования государств с различным социальным строем. Она направлена на то, чтобы предотвратить мировую термоядерную войну, разрешать споры между государствами путем переговоров, уважать право каждого народа самому выбирать угодный ему общественный и государственный строй, самому решать вопросы внутреннего развития своей страны».

Сигнал Западу был послан.

Что касается соперничества МИД, КГБ, ГРУ и ЦК КПСС, то нам добавить нечего, оно продолжалось до самого конца существования СССР.

Кризис подвел черту под «человечным», если позволительно так выразиться, периодом «холодной войны».

Президент Кеннеди в речи в Вашингтонском университете 10 июня 1963 года признал, что США не могут по своему усмотрению изменить окружающий мир, что надо научиться жить в согласии с ним. Он обещал считаться с интересами Советского Союза, чтобы больше не ставить Москву перед выбором — унижение или атомная война. («Если мы не можем покончить сейчас со всеми нашими разногласиями, то, по крайней мере, мы можем помочь сделать мир безопасным для разнообразия. Ибо в конечном счете самым основным связующим звеном для нас является то, что все мы живем на этой маленькой планете. Мы все дышим одним воздухом. Всех нас заботит будущее наших детей. И все мы смертны».)

По свидетельству Георгия Корниенко, вскоре последовали обнадеживающие действия Вашингтона и Москвы. Была достигнута договоренность о создании так называемой «горячей линии» между Кремлем и Белым домом — закрытой телеграфно-телетайпной линии, предназначенной для использования в чрезвычайных ситуациях. В июле, когда наметилось подписание договора о прекращении испытаний ядерного оружия в трех средах, рассматривались предложения заключить договоренности о замораживании, а еще лучше — о сокращении военных бюджетов, о мерах по предотвращению внезапного нападения, о сокращении иностранных войск в обоих германских государствах, о заключении пакта о ненападении между ОВД и НАТО.

Обсуждение этих вопросов состоялось во время приезда Раска в Москву в начале августа для подписания договора о прекращении испытаний ядерного оружия в трех средах, а затем продолжалось в ходе визита Громыко в Вашингтон в октябре 1963 года. В беседе Громыко с президентом Кеннеди 10 октября было достигнуто понимание, что в следующем, 1964 году США и СССР без какого-либо формального соглашения на этот счет, в порядке взаимного примера, заморозят свои военные расходы. В таком же порядке стороны запланировали несколько сократить свои войска в Европе. Г. Корниенко: «В тот же день за обедом в советском посольстве между Громыко и Раском состоялся разговор, который можно считать началом обмена мнениями между СССР и США по стратегическим вооружениям. Раек предложил рассмотреть вопрос об уничтожении всех американских бомбардировщиков типа Б-47 и соответствующих советских бомбардировщиков, Громыко, со своей стороны, предложил обсудить и вопрос о ракетах. Раек подтвердил готовность США обсуждать “весь комплекс средств доставки ядерного оружия”, но начинать предлагалось с бомбардировщиков. Стороны условились продолжить обмен мнениями по этому кругу вопросов».