– Я тебя слушаю.

– За несколько дней Дюпир съел часть трупа, а остатки растворил в кислоте на заброшенной сортировочной станции. Копы вычислили его благодаря объявлениям, найденным у гемофила. Когда они заявились к убийце, то нашли в подвале сотни образцов крови. Маленькие стеклянные пробирки, аккуратно расставленные на стеллажах, заполненные во время забора крови у пациентов, на каждой дата, время изъятия и данные носителя, и все это за восемь лет. Оказалось, Дюпир при каждом вызове к пациенту всегда брал в два раза больше крови, чем требовалось для анализов. Одну часть отправлял в лабораторию, а другую оставлял для своей маленькой личной коллекции. Что-то вроде винного погреба в духе Дракулы.

У Николя было ощущение, что он еще на один шаг углубился во мрак.

– Больной или вменяемый?

– Вменяемый на все сто. Дюпир был настоящим фетишистом крови, он ни о чем другом думать не мог, но сумасшедшим он не был. Двинулся на оккультизме и вампирах – он сам принадлежал к всемирно известной вампирской группе Sabretooth[65]. Человек холодный, расчетливый, очень умный – иначе как бы ему удалось завербовать добычу и убедить участвовать в своих милых забавах. Он огреб двадцать лет тюрьмы, из них семь провел в Флери, вышел через двенадцать, в две тысячи десятом.

Флери… Там сидел Рамирес с две тысячи восьмого по две тысячи двенадцатый. Никаких сомнений, что оба они, фанаты сатанизма, поделились друг с другом своими секретами. Холодный убийца рядом с парнем, у которого серьезные проблемы с психикой, обоих обуревают те же страсти и влечет к себе тот же цвет: цвет крови. Идеальная парочка хищников, которая воссоединилась после тюрьмы, как два камня, легшие в основу чудовищного клана.

– Имеешь представление, где он обосновался?

– Николя, не знаю, могу ли я…

– Пожалуйста, это сэкономит мне время.

– Надеюсь, ты не втравишь меня в дерьмо. Данные поступили после протокола за превышение скорости, составленного три года назад. Адрес у меня есть, но я не знаю, действителен он еще или нет: шоссе Ле-Шен, ферма Пиманкон, Диксмон. Никакого номера дома, наверняка это медвежий угол. Где-то в Йонне.

Николя мчался по шоссе среди глухих лесов Йонны. Фары вгрызались в асфальт, выбеливая лучами черные стволы деревьев на тряских поворотах. Им владела жгучая потребность дойти до конца пути, вопреки всему завершить расследование. Доказать, что он не просто никчемный наркоман.

Разумеется, он не настолько сошел с ума, чтобы полезть туда в одиночку и все испортить. Всего лишь неодолимое желание продвигаться вперед, покрывать километр за километром, до упора, засечь нужное место и удостовериться, что там по-прежнему живет Венсан Дюпир, записав номер машины и пробив его по базе. Затем он поднесет убийцу на блюдечке своему козлу-шефу, которому останется только закончить работу и собрать лавры.

Он рассматривал на экране мобильника фотографию убийцы, которую прислал ему коллега из Экюлли. Глаза не больше монетки в десять сантимов, светло-голубые, почти белые, потому он и носил постоянно темные очки. Впалые щеки. И пресловутые морщины, избороздившие лоб, возможно, шрамы или врожденный дефект, потому что Дюпиру было всего тридцать два, когда делали снимок. Николя представлял себе муки жертв, на которых падал этот взгляд викинга. Дюпир, безусловно, участвовал в похищениях – они точно действовали на пару, когда исчезла Летиция. Был ли он замешан и в убийствах?

Вот уже четверть часа он катил по извилистой дороге, так и не встретив ни одной живой души, с комом в животе, дрожащими руками и каплями пота на лбу – так ему не хватало дозы. Не надо было выбрасывать наркотик. Бешеный хоровод лиц крутился в голове: Камилла, Шарко, Люси, Рамирес, Дюпир, и все тонуло в кровавой бане и взрыве белого порошка. Задыхаясь, он опустил стекла и сделал несколько глубоких вдохов. Почувствовав себя чуть лучше, он глянул на навигатор: оставалось чуть больше двух километров.

Он проехал деревушку. Неяркий свет в тихих домах, обитатели у телевизора… Судя по навигатору, он приближался к шоссе Ле-Шен, асфальтовой полосе с кюветами по бокам, в окружении полей. Глухая дыра в заднице мира. Так он ехал километра три, пока навигатор не велел ему развернуться. Или он что-то пропустил? Но Николя был уверен, что никакого дома не видел.

Он развернулся, чуть ослабив давление на педаль газа, и различил справа грунтовую дорогу, уходящую в глушь. Присмотревшись, он вроде бы разглядел среди полей черную массу, которая могла быть фермой. Он доехал до деревушки и припарковался позади других машин: хотел избежать любого риска, а главное, не желал, чтобы его заметили.

Достал фонарик из бардачка и отключил звук в мобильнике. Маньен, Жак, Паскаль – все пытались дозвониться. Может, думали, что он готов совершить какую-нибудь глупость, но ему было плевать. Быстрым шагом прошел вдоль шоссе, пока не выбрался на грунтовую дорогу. Дул сухой, теплый ветер, насыщенный запахами лета. Чуть дальше, под кусочком луны, вырисовывалась ферма в форме буквы «П», ведущие к ней ворота были заперты на цепь с висящим замком.

Николя прижался к решетке и всмотрелся: мрачные старинные облупившиеся постройки, прилепившиеся друг к другу, большой центральный двор, покосившийся амбар, пристройки с прохудившимися жестяными крышами и торчащими досками. Но ни машины, ни света. Он заколебался, потом пошел вдоль стены, ограждавшей участок, пока не нашел место, где он мог без труда перелезть. Десять секунд спустя он бежал уже с другой стороны, сжимая в руке оружие, на всякий случай.

Золотистый свет смягчал все очертания. Спокойное дыхание природы. Николя старался держаться в тени стен. Вот за это он и любил свою работу. Адреналин, возбуждение и страх тоже. В такие моменты он забывал все остальное и чувствовал себя живым.

Резкое ржание чуть не взорвало ему сердце. Он увидел в стойле абрис лошадиной головы, как в театре теней. Животное повело мордой, пару раз ударило копытом в деревянную дверь своего загона и снова успокоилось.

Полицейский устремился к зданию самой фермы с прикрытыми, но полностью не запертыми ставнями: их едва придерживала щеколда. Быстрый взгляд в каждую щель: комнаты казались пустыми. Никого и никакого шума. Все входы-выходы на замке. Николя запретил себе вламываться в дом – нельзя было все пустить на ветер из-за нарушения процессуальных норм. В крайнем случае он мог подождать в своей машине, пока хозяин рано или поздно не вернется, а потом пробить через картотеку номер его машины. Хоть всю ночь, если потребуется, – свободного времени ему теперь было не занимать.

И все же он обошел некоторые пристройки, и сердце подпрыгнуло, когда снова дала о себе знать лошадь. Животное словно явилось из ночного кошмара: белый сухой глаз, сизая морда, покрытая шрамами, словно оно прорывалось сквозь колючую проволоку. Обитатель тени, по образу и подобию этого затхлого места, отданного на откуп зарослям плюща, мху и старым призракам. Дюпир наверняка приобрел его за понюшку табака, с лошадью в придачу. Николя не решился представить себе такого садиста, как он, рядом с животным. Северный Мясник из Бордо…