Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И если до узаконивания происхождения её внука Мия не могла как-либо действовать, то сейчас ей было нечего терять. Толька Наэшафи и малыш Наэлина, но уничтожение Паучихи — залог их спокойной жизни.
Иначе никак.
Ни о каком поминальном пире, слава богам, и речи быть не могло, в таких-то обстоятельствах.
Нахождение в дворце, а не в своей резиденции, конечно, нервировало — Мия привыкла полностью контролировать ситуацию, а сейчас, в этом здании было целых двое людей, которые могли оспаривать её решения. И, что важнее, одна из них не стеснялась этим регулярно заниматься.
Заней удивительно хорошо, даже для себя, играла удивление, шок и даже какое-то отчаянье. Если бы Мия не знала эту гадину так долго, то решила бы, что всё происходящее шло вразрез с её планом, но такое предположение даже звучало бредово. Чтобы под носом у Паучихи кто-то плёл интриги, да без её ведома? Скорее Очи взойдут утром на западе, чем такое случится.
Но Заней делала несвойственные себе вещи, совершала ошибки, и это пугало — непредсказуемость её действий было по-своему предсказуема, и паническая хаотичность из этого выбивалась ой как сильно.
И если попытка отобрать младенца, чтобы провести над ним тот де ритуал, что искалечил когда-то её, Мии, детей, ещё хоть сколько-то укладывалась в канву её поведения, то вот то, что Заней посмела обвинить в убийстве Риена Веарди — уже нонсенс!
Но ведь-таки обвинила!
На глазах у всех!
Благо, Вейли хватило ума заткнуть мать и сгладить углы зародившегося конфликта — что-что, а выступать миротворцем он умел, чтобы про него его мать не считала.
А Вейли, оказывается, был свидетелем того разговора их сына с племянником, и, как оказалось, Риен угрожал расправой своей невесте, а Веарди же заступился за Наэшафи, заявив, что стоит только упасть волоску с головы девушки, как принца скормят Цаишу. Конечно, весьма мальчишеское заявление, убийство наследника дело наказуемое, но если бы это было в раках дуэли чести, то ничего в этом удивительного не было бы, в конце концов Веарди спокойно мог и имел право заступиться за сестру по вере, да и состояли Ксерай пусть и в очень отдалённом, но родстве с Талэ.
Казалось, Заней даже сумела вовремя опомниться — обвинять в чём бы то ни было драконьего всадника, да ещё и наследника Юга тоже было ой как чревато, а ссориться с Эзареном Востоку сейчас было крайне невыгодно.
Быть может, если бы большинство гостей её поддержало, то это могло и сработать, но у дражайших лордов инстинкт самосохранения ещё не окончательно отсох и они решили сохранить нейтралитет или робко высказаться в защиту Веарди, хотя таких было и не особо много.
Ну или слава того, кто сжег Хэлисс бежала впереди него, и связываться с ним просто боялись.
Ну, или всё вместе — тоже вариант.
Так или иначе, все обвинения Веарди опроверг, страшно оскорбился, давая Заней понять, что она обрела врага в его лице и вообще дура, подхватил под руку жену, забрал своих гвардейцев, включая того блондинчика, что просил за Наэшафи когда-то, и покинул дворец, отправившись в поместье Мии.
Блондинчик, именуемый дае Феаном, этому, кстати, был явно недоволен — он, по всей видимости, хотел бы остаться рядом со своей рожающей подругой, чтобы обеспечивать ей безопасность, но оспаривать решения своего принца мальчик не стал, умничка. Сразу видно выучку всадников — те в неформальной обстановке могли быть хоть какими разгильдяями, но когда ситуация накалялась, они теряли всю свою придурь, становясь собранными и дисциплинированными. И даже личное они бы не поставили выше долга.
А для дае Феана Наэшафи была личным, безусловно.
Себя-то он мог до бесконечности обманывать, считая её названной сестрой, и Мия могла бы в это поверить, но глаза у неё имелись, и голова на плечах, чтобы сложить два и два.
Главное, чтобы детишки не натворили бед.
А то этот Рик очень уж горел вопросом справедливости и был скор на решения… Наверное, именно таким бы вырос Леан, если бы ему дали на это время.
Но Леан лежал прахом в погребальной урне, дае Феан защищал своего господина и его жену, Вейли пропадал неизвестно где и, вероятно, занимался официальной частью церемонии похорон, а Наэшафи была под опекой Мии, и вместе с ребёнком перевезена в её поместье. Уж сюда, в логово взбешённой драконицы, в чьей семье появилось пополнение, ни один даже самый безумный и бесстрашный убийца не сунется.
Она тогда не знала, что один-таки, на свою беду, найдётся.
Спустя несколько дней этого безумия, сидя в саду, в своей любимой беседке, Мия смотрела на звёзды и ощущала, как боль вновь раскалённым обречем охватывала её голову — это ощущение слишком редко покидало её в последнее время, но отвлекаться на это времени просто не было, как и на то, чтобы жалеть себя.
Наверное, если бы рядом не было Руни, она просто сошла бы с ума.
Присутствие брата и его дракона успокаивало.
Да, полетать и расслабиться сейчас было невыполнимой мечтой, но дорогого стоило уже одно то, что рядом был тот, на кого можно было положиться, в чьей надёжности не приходилось сомневаться, и, случае чего, он мог дать моральную оплеуху и привести её в чувство.
Конечно, всё это могла сделать и Лирен, но она сейчас была слишком занята расследованием смерти Риена.
Слугу, конечно, казнили — других убийц так и не было найдено, а народу надо было показать, что подобные выходки казались с особой жестокостью.
Однако, Грифы успели его, этого слугу, допросить. Как оказалось, с разумом мальчонки кто-то поработал. Всё бы ничего, если бы не выяснилось, что подчерк менталиста был тот же, что и наблюдался у расерийских работорговцев полгода назад. С тех пор неизвестный мастер разума, по всей видимости, оказывающий свои услуги за деньги и очень нелюбящий Умэ-Дио и его правящую семью, не проявлял себя. Вплоть до смерти Риена.
Теперь его поисками занимались и её, и королевские Грифы — бесхозные мастера разума, особенно умеющие работать с чужими воспоминаниями или даже внушать что-либо своим жертвам были товаром штучным, ценным и до безумия опасным.
Если Заней успеет найти его первым — в её руках появится исключительное оружие, потенциально способное потягаться в смертоносности с драконами. Если
