Он поднял фонарик и посветил им вперед.

Посреди подвала стоял сейф. Большой, в человеческий рост сейф с тяжелой стальной дверью, напомнивший ей дверь в «Британия Сейф Депозит» в Лондоне. Она вспомнила, что, когда она снимала эту квартиру, агент сказал ей, что владелец дома торгует бриллиантами. Возможно, именно здесь он хранил свои камни.

Она заметила, что внутри сейфа что-то есть. Вглядевшись, она узнала пару серебряных подсвечников, которые они с Бернаром купили после ограбления, и там же стояла прелестная викторианская серебряная сухарница.

– Несчастный случай, – сказал мужчина. – Когда вы ставили их в сейф.

Она недоуменно уставилась на него и вдруг все поняла.

– Нет, – проговорила она, встряхнув головой. – У меня никогда не было ключа. Никто в это не поверит.

– А… неважно, – безразличным тоном проговорил он. – Давай вперед.

Он толкнул ее в спину, а когда она уперлась, просто швырнул ее, вопящую от ужаса, в сейф.

– Спокойной ночи, – с издевкой проговорил он. И закрыл дверь.

В полночь они все еще сидели в библиотеке – все, кроме Луизы, которая отправилась к гостям, чтобы постараться свернуть вечер, максимально соблюдая приличия.

– Скажу всем, – проговорила Луиза в пространство, ни к кому в отдельности не обращаясь, – что у Майкла разыгралась мигрень. – Она мельком взглянула на мужа. – Заприте, пожалуйста, за мной дверь, чтобы сюда еще кто-нибудь не забрел. – Потом она посмотрела на Питера, полулежавшего в кожаном кресле, с глазами, остекленевшими от алкоголя, усталости и потрясения. – Если мисс Рогоз спросит о тебе, что мне ей сказать?

– Чтобы она ехала домой, – ответил Питер. – По-моему, это будет самое лучшее. Как ты думаешь, Луиза?

– Мне бы не хотелось говорить, что я думаю, Питер, – с горечью ответила Луиза.

Библиотека была одной из самых маленьких комнат в особняке, но все же она оказалась достаточно вместительной для шестерых людей, разбившихся на три лагеря.

Джим и Энни сидели за письменным столом красного дерева друг против друга, и Энни, вот уже в который раз, набирала номер Оливии. Во втором лагере Питер сидел у полок, на которых стояло собрание старинной испанской литературы. По обе стороны от него пристроились две бывшие жены. Дейзи, которую уже просветила Кэри, сидела, держась очень прямо, с бокалом шампанского в руке. Она испытывала ужас и лихорадочное возбуждение. Кэри уже скучала, но не собиралась уходить и лениво листала издание Рамона Хосе Сендера в кожаном переплете. Она ждала, когда обстановка снова начнет накаляться.

Лагерь Майкла состоял из него одного. Внешне он, несмотря ни на что, выглядел безупречно – красивый мужчина средних лет в смокинге. Он ни в чем не признался, его лицо не выражало никаких чувств, говоривших о его виновности, и все же преступления, в которых его обвинили, уже воздвигли вокруг него стену отчуждения. Дейзи спрашивала себя, что сейчас творится у него в душе, терзается ли он бессильной злобой, или его жжет, как адское пламя, чувство вины. А может быть, он просто судорожно придумывает, как выкрутиться из этой ужасной ситуации.

– Опять не отвечает, – сокрушенно проговорила Энни. В глазах у нее блеснул страх.

– Может быть, она так крепко спит? – неуверенно произнес Джим.

Энни замотала головой:

– Как бы она ни спала, она всегда подходит к телефону.

– Может быть, она приняла снотворное?

– Оливия ненавидит таблетки.

– А ты пробовала позвонить по сотовому? – спросил Джим.

– Тоже не отвечает. Только этот мерзкий голос, который принимает сообщения, если абонент вне зоны связи или что-то в этом роде.

– Но вы оставили сообщения? – вдруг заговорила Дейзи.

– Два, – довольно сухо ответила Энни.

– Да, я понимаю, вопрос дурацкий, – смутилась Дейзи. – Извините меня.

– Это вы меня извините, – тоже смущенно проговорила Энни. – Просто я очень волнуюсь. – Она встала. – Что-то случилось. В Бельгии сейчас шесть часов утра, Оливия не в том состоянии, чтобы куда-нибудь выйти в такое время. Да и вообще, она ждет звонка от меня или от тебя. – Страх стремительно набирал силу. – Случилось что-то серьезное, Джимми, я знаю.

– Ладно, – проговорил Джим, тревога которого росла вместе с тревогой Энни. – Ладно, давай позвоним в полицейское управление Брюсселя.

– Одну минуту, – прозвучал с противоположного конца комнаты голос Кэри. Она неторопливо отложила в сторону роман Сендера. – У меня есть один вопрос к Майклу. Это важно.

Майкл не удостоил ее даже взглядом.

– Человек, который пытался убить Оливию, все еще охотится за ней?

На лице Майкла не дрогнул ни единый мускул. Джим встал:

– Майкл!

Майкл взглянул на двоюродного брата, и в глазах его впервые мелькнуло сомнение.

– Майкл, – очень тихо проговорил Джим, – Кэри права?

– Откуда я знаю, – спокойно ответил Майкл. Издав глухой рев, Джим бросился на него, стащил его с кресла. Он никогда в жизни не ощущал желания убить человека, но сейчас он действительно хотел убить Майкла, хотел только этого, и ничего больше. Его правый кулак врезался Майклу в живот, второй попал в лицо, он услышал, как Майкл застонал от боли, но этого было недостаточно, и Джим обеими руками вцепился ему в горло.

– Джимми, прекрати это! – Энни пыталась оттащить его от Майкла, но он ничего не слышал и не понимал, он просто перестал быть собой. – Остановите его, иначе он его убьет!

– Питер! – пронзительно вскрикнула Дейзи, не выпуская из руки бокал с шампанским. – Питер, ради бога, сделай что-нибудь!

– На вашем месте я не стала бы вмешиваться, – спокойно проговорила Кэри.

– Джимми, нет! – снова закричала Энни, пытаясь протиснуться между двоими мужчинами. – Джимми, подумай об Оливии. Что будет с Оливией!

Джим внезапно застыл на месте, разжал руки, и Майкл осел на пол, судорожно ловя ртом воздух. Никто не бросился к нему на помощь, никто даже не подошел к нему. Энни обняла Джима, прижала его к себе, почувствовав, что он дрожит всем телом.

Питер наконец встал.

– Что ты можешь сделать, Майкл? – Его голос прозвучал неожиданно трезво и жестко. – Что ты можешь сделать, чтобы остановить машину, которую ты привел в действие?

– Ничего, – хрипло произнес Майкл. В первый раз за все это время стало видно, что он боится. – Как я могу остановить то, о чем даже не знаю?

– Ты врешь, – сказал Питер.

– Даже если бы знал, то вряд ли мог что-нибудь сделать.

– Почему? – воскликнул Питер. – Почему, черт побери?