– Конечно, они ошибаются, – произнес Майкл лишенным выражения голосом.

– Нет, мы не ошибаемся, – возразила Кэри. – Правда, Майкл?

У Энни снова возникло странное ощущение, что она видит всех находящихся в комнате откуда-то издалека. Джимми, охваченного ужасом, силящегося осознать крах всего его мира. Действительно, что страшнее – то, что случилось с Оливией, или то, что произошло двадцать лет назад? Луизу, ее лицо, ее внезапно съежившуюся фигуру, Луизу, которая смотрела на мужа как на незнакомца. Питера с позеленевшим лицом, такого же ошеломленного услышанным, как все остальные, и явно жалеющего о том, что он недостаточно пьян.

Майкл все еще стоял. Энни снова заставила себя взглянуть на него, и она поняла, что его мозг бешено работает, планируя, вычисляя, прикидывая, что можно с ней сделать.

– Я думаю, вам ничего не удастся сделать, Майкл, – словно сожалея, проговорила она. – Так или иначе, правда все равно выйдет на свет.

– Если, конечно, вы не поубиваете всех, кто что-нибудь знает, – с мрачной иронией заметила Кэри.

– И это не помогло бы, – сказала Энни, прижимая к груди пакет. – Потому что это не единственный комплект копий. Я оставила распоряжение передать информацию другим людям, если со мной что-нибудь случится.

Наконец она села и вдруг поняла, что не может больше произнести ни слова. Она смотрела на пакет, лежавший у нее на коленях, и чувствовала, что губы дрожат все сильнее. Она не могла заставить себя смотреть ни на кого из сидящих в этой комнате, и больше всего она боялась увидеть лицо Джимми.

Майкл посмотрел на жену, но Луиза сидела устремив невидящий взгляд в пространство. Тогда он повернулся к Питеру, но Питер только затряс головой. Он бросил взгляд в сторону двери и увидел там Кэри, которая выглядела как страж и полностью сохраняла самообладание.

– Подумываете о том, как бы улизнуть? – осведомилась она.

Питер вдруг подозрительно прищурил глаза.

– А как, черт подери, ты впуталась в эту историю? – спросил он Кэри.

По губам его бывшей жены скользнула холодная, зловещая улыбка.

– Энни пришло в голову, что я соглашусь ей помочь, потому что захочу получить новое и очень действенное оружие против тебя.

– Господи. – Питер снова затряс головой. – О господи.

Луиза расплакалась, и Джимми автоматически протянул ей носовой платок. Дверь открылась.

– Надеюсь, мне позволят присоединиться к этому маленькому собранию? – весело проговорила Дейзи Ариас.

– Только в том случае, если у вас есть с собой бутылка чего-нибудь очень крепкого, – ответила ей Кэри.

Оливия сидела на кровати в ночной рубашке без рукавов, оцепенев от страха. Она понимала, что надо выбираться из спальни. Нельзя же просто сидеть здесь и ждать, подобно жертвенному ягненку, пока он придет за ней. Она должна попробовать пробраться либо в кабинет за батарейкой, либо в кухню за ножом, а лучше всего к входной двери.

Прошло уже полчаса с тех пор, как она услышала звон стекла, и в ней на мгновение проснулась надежда, что тот звук донесся откуда-то с улицы.

Но свет погас, и телефон молчал.

Она осторожно открыла дверь, замерла на пороге и прислушалась. Ничего. Было бы лучше, если бы она что-нибудь услышала. Тогда она по крайней мере знала бы, где этот сукин сын.

Может быть, он приходил не за ней, а за чем-нибудь другим и ушел. Но на самом деле она не верила в это. Человек в черном кожаном пиджаке уже пытался ее убить, но его постигла неудача. Скорее всего он получил приказ вернуться и закончить работу.

Что-то коснулось ее щиколотки, и Оливия не смогла сдержать сдавленного возгласа, хотя, уже вскрикивая, поняла, что это Клео. Клео, ее маленький пушистый телохранитель с острыми когтями и тонким кошачьим слухом.

Оливия постояла еще минуту, прислушиваясь, потом двинулась вслед за кошкой.

Она добралась до половины коридора, где ей предстояло сделать выбор: коридор направо, кухня налево, выход прямо.

И тут она что-то услышала.

Она устремила в темноту взгляд расширенных от страха глаз, изо всех сил напрягла слух. Дыхание? Нет, не дыхание.

Это было шипение. Только Оливия никогда не слышала, чтобы ее Клео издавала подобные звуки – наполовину шипение, наполовину рычание.

Она слишком поздно почувствовала его приближение. Всего лишь слабое движение воздуха слева. Он ждал в кухне. Оливия не успела даже пошевелиться, как в одно мгновение железная рука схватила ее за горло, а вторая, в кожаной перчатке, зажала рот.

Потом она услышала душераздирающий кошачий вопль. Человек отвел ногу, в следующий момент раздался глухой удар. В Оливии вспыхнуло яростное желание убить его. Собрав все силы, она вырвалась, развернулась и пнула ногой своего мучителя, мучителя Клео.

– Черт!

Он ударил ее два раза – в лицо и в левое плечо. В глазах Оливии вспыхнул ослепительный свет, но вся боль сосредоточилась в сломанной руке. Видит бог, никогда в жизни она не испытывала такой боли.

– Пожалуйста, – всхлипнула она, – пожалуйста.

– Заткнись, – сказал он по-английски.

– Пожалуйста, не убивайте меня.

Он не убил ее. Он схватил ее за больную руку так, что она снова вскрикнула.

– Заткнись, – повторил он, включил фонарик и поволок ее по коридору в обшитый деревянными панелями холл.

Оливия подумала, что он тащит ее на улицу. Может быть, собирается похитить? Она мысленно взмолилась, чтобы как раз в это время появилась полицейская машина. Она сама понимала беспочвенность своей надежды, но это было лучше, чем не надеяться ни на что.

Но он остановился прямо посередине холла, наклонился, увлекая за собой Оливию, и она снова закричала.

– Да заткнешься ты, наконец, или нет?

Он положил фонарик на пол и достал из кармана ключ. Сквозь слезы Оливия увидела, что он отпирает дверь в подвал, в который она еще ни разу не заглядывала. Дверь всегда была на запоре. Что, если он собирается просто запереть ее в подвале? Тогда у нее появится шанс, потому что, когда Энни и Джимми узнают, что она в беде, они…

– Пошли.

Он шел впереди, продолжая крепко сжимать ее больную руку. Они спускались в подвал. Оливия изо всех сил старалась удержаться на ногах, один раз оступилась и снова вскрикнула, когда он рванул ее бедную многострадальную руку. В подвале пахло сыростью, затхлостью и чем-то еще, может быть крысами. Оливия вспомнила мышь, которую поймала Клео месяца два назад. Кто-то говорил ей, будто мыши и крысы никогда не живут вместе. Она подумала, что готова смириться с мышами, крысами и чем угодно другим, лишь бы он оставил ее в живых.

– Ну вот, – сказал он.