– А то как же! – спохватился торговец. – Вино лучшее во всех окрестных землях! Аж из Леокии. Урожая трёхлетней давности. «Жемчужная лоза»! Самому королю такое к столу подают. Только… – он внезапно запнулся и прекратил расхваливать свой чудо-товар.

– Что? – спросил Эливерт.

– Это ведь я миледи Лиэлид всё везу. Небось, разгневается она…

– Ничего, – ухмыльнулся разбойник. – Гостям Лиэлид и без того хватит, чем упиться. Потерю одной бутылки она не заметит. А заметит – вали всё на меня, мне терять нечего.

Старик согласно кивнул и полез под полог, закрывавший его обоз. Вскоре он протянул Эливерту бутыль с рубиновой жидкостью.

Наир тяжело вздохнул. Настя промолчала.

– А как звать-то тебя, добрый человек? – поинтересовался Эливерт, делая несколько глотков.

– Ильхор, милорд атаман, – отозвался купец.

– Гляди-ка, не обманул – «Жемчужная лоза»! Моё любимое! Хочешь, эрр Ильхор?

– Отчего же не испить, милорд атаман, раз уж всё равно бутылку почали… Таким добром я себя и в праздники не порадую!

– А славный ты мужик, Ильхор! Даже и не скажешь, что из торговцев!

– Да и по тебе, милорд атаман, не скажешь, что ты из лютой разбойничьей стаи.

Эл оглянулся.

– Ребята, пить будем?

Наир и Настя осуждающе сморщились и отрицательно закачали головами, так согласно, будто они были зеркальным отражением друг друга. Но Эл, кажется, не расстроился и во второй раз приложился к бутылке.

***

– Эй, эрр купец, чего ты там себе под нос мурлычешь, как старый кот?

Вопреки худшим ожиданиям Насти и Наира, разбойник ограничился одной бутылкой, причём разделил её со случайным попутчиком. Теперь они продолжали путь в безмятежном спокойствии, правда, настроение у Эливерта было несколько меланхоличное.

– Песенку, милорд атаман, – ответил раскрасневшийся от хмельного купец. – Чем ещё развлечь себя в дороге одинокому честному торговцу? Добрая песенка всегда скрасит самый длинный и скучный путь.

– Так давай громче, эрр Ильхор! Глядишь, и мы подхватим. Что поёшь-то?

– Да так… Что народ, то и я. У вас, поди, свои песенки – разгульные, разбойничьи. А я так, что слыхал на гуляньях ярмарочных, то, стало быть…

– Ну так, спой! Разбойничьи я и без тебя знаю.

– А слыхал песенку про слепого дурака? – поинтересовался Ильхор.

– Про того, который радугу искал? – уточнил Эливерт. – Дрянь – песня!

– Отчего же? – обиделся купец. – Очень даже поучительная!

– Вот как? И чему же она учит, скажи? Хвост поджать и сидеть помалкивать! Хороша, нечего сказать! – не унимался разбойник.

– Мудрости учит! По уму надо жить, не гоняться за наваждениями пустыми. Что тебе дадено, то и береги. А на неведомое не зарься, так-то! Народ, он знает, о чём петь, – наставлял Ильхор. – Как говорится: «Всякому псу – свою конуру»! А вам, молодым, всё бы против стариковых устоев переть. Удали хочется, славы, свободы. Гонитесь за мечтаньями, гонитесь, покуда лоб не расшибёте! А мечтанья, как дым… Растают, и нет ничего. Тогда-то одумаетесь, да поздно!

– Знай пёс свою конуру, так? Поглядел бы я, добрый человек, что бы ты запел, коли не купцом был, а попрошайкой бездомным! Стал бы ты со своей участью мириться или грезил бы о сладкой жизни…

– На всё воля Светлых Небес, – флегматично отозвался Ильхор. – Может, и прав ты, милорд атаман, да только я – купец, человек уважаемый, с достатком. Мне судьба улыбнулась. Иной я не ведаю, и стремиться мне, собственно, не к чему. Слава Великой Матери, у всё есть! В меру, но есть…

– Так может тебя пощипать, индюк ты спесивый? Глядишь, и захочется тебе чего-нибудь! – хмыкнул Эливерт.

Наир остановил назревавшую ссору весьма витиеватой фразой.

– Эй, почтенные эрры, наблюдать за вашей полемикой со стороны чрезвычайно увлекательное занятие, но, будьте так любезны, введите нас в суть вашего спора! О чём поётся в балладе, которая вызвала у вас столь бурные обсуждения?

Купец на миг растерялся. По роду своего занятия он никогда не жаловался на дар красноречия. Но, услыхав столь изысканную речь из уст лесного дикаря, старик явно опешил.

За него ответил Эливерт:

– Да всё просто, друг мой. Жил да был в деревне дурень, от рождения слепой. А по соседству девица-затейница. Пошутила раз над ним эта девка, пообещала безбрежное счастье, ежели он отыщет радугу. Дескать, найди, ухвати и прозреешь, а я тотчас женой тебе стану! Любила эта гадюка над мужиками издеваться, как и все бабы!

Анастасия презрительно надулась, и Эл, заметив это, продолжил, отбросив тему женских недостатков.

– И поплёлся тот дурак по миру бродить, радугу искать. Так и шатался по всей земле, а годы летели, летели…

– И потратил он всю жизнь свою на напрасные поиски счастья, – победоносно вставил Ильхор, видимо, сочтя это веским доводом в пользу поучительности и мудрости истории.

– А на старости лет, – продолжал Эл как ни в чём не бывало, – понял дурак, что радугу не поймать, слепыми глазами её не узреть, и помер от отчаяния. Стало быть, все беды валятся на наши головы из-за потакания женской дури!

– Ой, видать, сильно тебя бабы-то допекли, – хмыкнул Ильхор, – коли ты на них так зол, а, милорд атаман? Впрочем, не моё это дело, да и согласен я с тобой. Только, дело тут не в бабах! Как я уже сказывал, суть песенки в другом – живи, как тебе положено, да не гонись за тем, что тебе не по росту!

– Так по-вашему выходит, милостивый эрр, и мечтать о лучшем не стоит? – переспросил Наир. – Живи себе как зверь лесной. А в мечтах только вред?

– А что, позвольте полюбопытствовать, милорд лэгиарн, вы в них находите полезного? Народ трудиться должен. Крестьянин землю возделывать, ремесленник мастерство своё совершенствовать, купец торговать, рыцарь воевать, милорд повелевать, и всякому своя судьба, своё место уготовано. А коли в голове только мечтанья, как можно жить и не тужить? Ведь захочется мир повидать, славы изведать! Да только не дано рабу стать равным владетелям, как лэгиарну не дано стать человеком. Ежели невозможно энто – так никогда и не случится. А за пустым гоняясь, можно и то потерять, что у тебя было.

– Но ведь мечты жить помогают, вперёд идти! Когда человек