– Кстати, ты мой портфель не видела? – она хлопнула на тарелку половинку яичного блина с шипящими шкварками. – А то рюкзак теперь совершенно не вписывается в образ.

– Он в моей комнате, – общими усилиями была стянута из сковородки вторая половина яичницы, и мать с удовольствием принялась за неё. – Уже хотела себе под документы взять, раз тебе не нужен.

– Да ты что, это ж мой любимый портфельчик, – Ленка сбегала к ней в комнату и вернулась, прижимая к себе приятно выделанное кожаное чудо дизайнерской мысли. – Мой любимый вашерончик.

– Не забудь положить в него учебники, – мать откровенно веселилась над её нежными чувствами к сумке.

– Какая дельная мысль. Это я как-то упустила.

– Елена, куда? Позавтракай сначала.

Но Ленка уже умчалась к себе, собираясь в первую очередь уложить страшно необходимые в этой суровой жизни гаджеты.

До больницы доехали без происшествий. Уже выходя из автомобиля, Ленка поняла, что просидела всю дорогу протаращившись в окно, как партизан, без единого звука. Сказывалось непонятное и прилипчивое волнение, возникшее утром и никак не желавшее рассасываться.

Мать, тактично оберегавшая её самосозерцание, только отмахнулась, когда Ленка попыталась скомпенсировать отсутствие диалога сбивчивым лепетом о погоде, и, взяв обещание прийти в школу вовремя, уехала.

Ленка помчалась к Вересову Теперь уже не было нужды в рукописных схемах, план больницы она знала наизусть.

– Всем привет! – заскочила она в палату и деловито протопала к окну, помахивая портфелем.

– Здравствуй, – неожиданно отозвался сосед Вересова, шурша разложенной на коленях газетой. – Как себя чувствуешь?

– Замечательно. Спасибо.

– Вот и славно, – он сложил газету. – Пойду пройдусь, – и, громко хлопая разношенными тапками по пяткам, вышел.

Ленка с идеально прямой спиной присела на краешек стула и с большим интересом уставилась на Вересова.

– Привет, – слегка запнувшись, сказал он.

– Опять память отшибло? – ласково поинтересовалась она, с подозрением отлавливая непонятный тревожный блеск в его глазах.

– Нет. Нормально всё.

– А я засомневалась.

– Ты какая-то другая, – он разглядывал её, словно новогоднюю затейливую игрушку. – На праздник собралась?

– В школу, как на праздник? – Она усмехнулась. – Вообще-то это мой обычный прикид для школы. Любимый стиль.

– Ясно, – сказал он после долгой паузы. – А до него какой стиль был?

– Да так, ерунда. Что-то вроде маскарада.

– Понятно, – он уставился в потолок.

– Вересов, с тобой точно всё в порядке? – засомневалась Ленка и, пересев на кровать, пощупала его лоб. – Что-то ты горячий. Может, медсестру вызвать?

– Что вы, сударыня, – он убрал её руку. – Не извольте беспокоиться. У меня всё хорошо.

– Да неужели? – сощурилась Ленка.

– Не смею вас задерживать, – он опять негостеприимно увлёкся разглядыванием потолка.

– В смысле? – изумилась она. – Вересов, ты меня прогоняешь?

– Сударыня, в нашем классе найдётся достаточно кандидатур для вашего сопровождения и в вашем стиле. Так что настоятельно советую держаться от меня подальше.

– Вересов, – растерялась Ленка. – Ты просто не имеешь никакого морального права меня послать. Я тебе жизнь спасла.

– За спасение спасибо, – он так пытливо вглядывался в потолок, будто там были нацарапаны трудночитаемые письмена, которые срочно требовалось расшифровать. – Я ваш вечный должник, сударыня. Но моя репутация может вам только повредить. Так что для вашего же блага…

– Вересов, ушам не верю, ты боишься меня скомпрометировать?

– Сударыня, вы, как всегда, очень проницательны.

– Ау, Вересов! – она постучала пальцем по его лбу. – Ты же знаешь, мне плевать на то, что думают другие. Ты же… Если только ты меня…

Ленка замолчала, потрясённая открывшейся истиной.

– Что? – тревожно спросил он, заметно пугаясь её лица.

– Я вдруг подумала, – Ленка встала. – Какая же я дура. Наверно, у меня карма такая – придумывать несуществующее.

– Лен, ты чего? – Он порывисто сел.

– Пойду я, – она опять уставилась в окно. Там, перетекая из одного угла в другой, шевелились на ветру жёлто-бурые пятна. – Всё. Валентинки отменяются, Вересов. Спи спокойно, я больше тебя не потревожу.

Она подхватила портфель и выскочила в коридор. Где, перепугав энергичными телодвижениями старушку, была вынуждена перейти на мелкий шаг.

– Лена! – раздалось сзади.

– Ага, прям так и кинулась, – возмущённо буркнула она, делая вид, что не слышит.

– Лена! – Голос стал слабее.

– Блин, ему же вставать нельзя, – застонала Ленка от жёсткого столкновения ущемлённой гордости и милосердия.

– Лена!

Она не выдержала и обернулась. Вересов черепашьим шагом тащился следом, цепляясь за стену.

– Вернись в палату.

Он помотал головой, продолжая продвигаться к ней.

– Вот же упрямый, – Ленка досадливо топнула и помчалась к нему. – И куда ты попёрся? Тебе лежать нужно.

– Ага, – кивнул он, расплываясь в буратинской улыбке. – Подсоби, а? Сам не дойду.

– Я, между прочим, маленькая и хрупкая, – сердито выпалила она. – И не подписывалась постоянно перетаскивать твою тушку.

Только всё равно взяла его под руку и осторожно повела обратно.

– Лен, я всё осознал. Я идиот.

– Приятно слышать.

– Что идиот или что осознал?

– Заткнись и сосредоточься на передвижении.

– Это я с перепугу, – не унимался он. – Думал, всё о тебе знаю. А тут такая неожиданность.

Ленка молча доволокла его до палаты и с облегчением сгрузила на кровать, присев рядом, чтобы передохнуть.

– Если ещё раз потащишься за мной, больше не вернусь, – очень убедительно сказала она.

– Лен, – он взял её руку в ладони так бережно, так осторожно, словно боялся ненароком раздавить. – Честное слово, ты мне очень нравишься. С самого первого раза, как увидел.

Ленка сделала долгий вдох, словно от этого зависела её жизнь, и так же медленно выдохнула. Голова от такого глубокого дыхания закружилась.

– И поэтому ты меня послал куда подальше?

– Ну я подумал… – Он умолк, не решаясь озвучить запутанную цепочку умозаключений.

– В некоторых случаях, Вересов, думать вредно.

Он счастливо заулыбался, словно она сказала что-то замечательное.