— Но почему?

Я снова лег.

— Лорд Бил хочет, чтобы вы поступили на службу к его зятю, поскольку полагает, что с вашей помощью и при вашей поддержке тот сохранит престол.

Мани выжидательно помолчал, но я не промолвил ни слова.

— Он так считает, поскольку моя хозяйка — я имею в виду мою первую хозяйку — сказала ему это. Если точнее, не ему, а тому длинному малому, Тиази. Уверен, вы его помните.

— Да, помню. А почему она так сказала?

— Теперь она не доверяет мне все свои мысли, как прежде, — задумчиво проговорил Мани. — Не то чтобы мы стали чужими. Просто когда человек умирает…

— Я понимаю.

Мани соизволил обратиться к Ансу:

— Я сам умирал несколько раз. Нам отпущено девять смертей, из которых девятая — последняя. Несомненно, ты знаешь.

— Нет, сэр, я не знал. Но теперь знаю, господин кот.

— Ты можешь называть меня «господин Мани», приятель. Хотя я кот, мое имя не «кот». — Господин Мани вновь перевел внимание на меня. — Вы спросили, почему моя хозяйка сделала такое предсказание. Вы позволите мне предположить?

— Поскольку предсказание верное?

— Разумеется, нет. Я думаю, она просто боялась, что в противном случае мой хозяин — здесь я разумею его величество короля Гиллинга, которому моя царственная хозяйка, госпожа Идн, подарила меня, — может покуситься на вашу жизнь. Благодаря пророчеству он вместо этого печется о вашей безопасности.

— Причем больше меня самого. — Я закрыл глаза. — Ты ведь слышишь мою тетиву, Мани? Даже сейчас?

В виде исключения Мани промолчал.

— А я слышу. Там один голос отчаянно взывает ко мне снова и снова. Я с самого начала старался не слышать его. По правде говоря, я старался не слышать все голоса. Но теперь прислушиваюсь, особенно к нему. Я слышу этот голос сейчас и могу различить несколько обрывочных слов и рыдания.

— Может, то королева, которую вы любите, сэр? Может, она преставилась?

— Дизири? Нет, Дизири жива.

С полминуты или дольше царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра, но наконец Мани сказал:

— В Утгарде есть одна комната, зал Утраченной Любви.

Я открыл глаза и сел.

— Ты был там?

Мани помотал головой:

— Я видел только дверь.

— Ты знаешь, где она находится?

— У лорда Тиази есть кабинет. Очень просторный и премило обставленный, где он постигает тайны магии. К нему примыкают другие помещения. Я заходил во все двери, кроме одной, которая всегда заперта. Я взобрался по стене, увитой плющом, но там нет окон.

— Тебе хотелось бы проникнуть туда.

— Возможно. — Полузакрытые изумрудные глаза Мани широко распахнулись. — Разумеется, мне хотелось бы заглянуть внутрь.

— У тебя есть любовь, которую ты потерял, Мани?

Он спрыгнул с моих коленей и скрылся в ночной тьме.

— А у тебя, Анс?

— Не знаю, сэр, только я люблю оруженосца Тауга.

— Я тоже. — Я потянулся. — Я не меньше тебя не хочу, чтобы его убили или изувечили.

— Значит, вы положите конец этому, сэр? Прямо завтра?

— Нет. Ты же подслушивал, когда Мани разговаривал с ее величеством королевой Йотунленда. Верно?

— Я знаю, что подслушивать нехорошо.

— Разумеется. Но ты все же подслушивал. Она сама может положить конец этому. И безусловно, она постарается. Что же касается меня… — Я зевнул. — Тауг хочет стать рыцарем.

Тетива начала петь, и хотя Гильф положил лапу мне на руку, я больше не промолвил ни слова.

Свон знаком подозвал Тауга, затворившего за собой дверь кабинета Тиази. Широкий коридор, всегда темный, казался темнее обычного. Высоко над их головами пищали летучие мыши.

— Он плохой человек, — тихо проговорил Тауг.

— Он и не человек вовсе, — ответил Свон. — Ты до сих пор не понимал этого, так пойми теперь.

— Я знаю.

— Тогда говори и действуй соответствующим образом. Все ангриды порочны по природе своей, хотя некоторые из них лучше всех прочих своих соплеменников. А худшие гораздо страшнее диких зверей.

— У Логи было три руки, — задумчиво промолвил Тауг. — Я никому не говорил об этом, но у него действительно было три руки.

— Был такой рыцарь, по имени сэр Равд, — сказал Свон. Он пошел столь скорым шагом, что Таугу пришлось перейти на трусцу, дабы не отставать от него. — Сэра Равда послали усмирить разбойников в северных лесах, откуда ты родом, — в лесах к югу от гор.

— Я помню, — сказал Тауг.

— Он погиб. Мне кажется, герцог Мардер полагает, что разбойники — вольные отряды, как они себя называют, — не стали бы нападать на доблестного и прославленного рыцаря, пусть даже с ним не было никого, помимо оруженосца. Так полагает герцог Мардер. Но он ошибается.

— Я никому не скажу, что вы говорили такое, — заявил Тауг.

— Я сам скажу это герцогу. Собственно, уже сказал.

Свон проделал еще с дюжину шагов, прежде чем заговорил снова:

— Сэр Равд погиб. Его оруженосец остался в живых, хотя лишь чудом избежал смерти. Он вернулся в Ширвол, одержимый желанием рассказать всем, как его господин пошел в наступление на полчища разбойников и как искусно он сражался, отправив не один десяток врагов на корм волкам. Как он, оруженосец сэра Равда, похоронил своего господина при свете луны, выкопав могилу сломанным боевым топором и сложив на нее в кучу все оружие убитых врагов.

Не зная, что еще сказать, Тауг пробормотал:

— Да, сэр, — а потом обернулся, спиной почувствовав взгляд незримых глаз.

— В Ширволе его выслушали, — продолжал Свон, — и стали говорить про него разные оскорбительные вещи. Не в лицо, поскольку они были не столь отважны, как разбойники, вступившие в бой с сэром Равдом и его оруженосцем и ни разу не дрогнувшие. Но он обнаружил, оруженосец сэра Равда, что у него есть враг, неуязвимый для меча: молва, следующая за ним по пятам.

Свон резко остановился и повернулся к Таугу:

— Все короткое время, что мы вместе, я старался учить тебя.

— Да, сэр Свон. И я многому научился. От вас и от сэра Эйбела.

— Вот мой самый важный урок. Мне потребовались годы, чтобы его усвоить, но ты получаешь его задаром.

— Да, сэр Свон, — повторил Тауг.

— Мы идем на опасное дело. Ты сразился с инеистым великаном и одержал победу. Возможно, еще до полудня нам придется сразиться с двумя десятками. Возможно, ты останешься в живых, а я погибну.

— Надеюсь, такого не случится, сэр Свон.