* * *

Машина сворачивает по указателю налево, к Ниагарскому водопаду. Мы останавливаемся в маленьком отеле, из окна которого можно увидеть лишь табличку с надписью «Ниагара», но на следующий день мы уже бежим туда, откуда раздается громогласный звук. На мосту, под дикий грохот тонн воды, гул туристов и щелчки фотоаппаратов он обращается ко мне:

– Ты выйдешь за меня, Карла?

Он кричит, пытаясь переорать оглушительный рокот. Его слова слышу не только я, но и окружающие. Один за другим на нас оборачиваются люди, и мне остается только улыбнуться и кивнуть, чтобы все разразились аплодисментами.

Мы с трудом переживаем гибель Тэмми. Ни у кого не возникает сомнений в том, что смерть сестренки была естественной. Никто не застрахован от непереносимости к алкоголю, а следовательно, любой может умереть, подавившись рвотными массами. Папа винит во всем себя, ведь именно он тем вечером разрешил Полу налить Тэмми пару бокалов. Ей недавно исполнилось пятнадцать, мы с Лори в этом возрасте перепробовали уже все доступные в Канаде виды алкоголя и наркотиков, а родители, похоже, устали строить из себя блюстителей морали. После смерти Тэмми все меняется. Теперь в доме невыносимо тихо, а Пол, кажется, сходит с ума. Он развешивает в нашей комнате фотографии Тэмми, часами сидит, сжимая в руках ее платье или юбку, и каждый день напоминает мне о том, что я убила сестру, потому что она была лучше и чище. Невозможно соревноваться с юной мертвой девушкой, которая навсегда останется чистой и непорочной. Она недостижима, теперь уже навсегда.

– Ты убила ее, убила… – Он тихо шепчет это, когда мы остаемся в комнате одни.

Я поворачиваюсь и вижу на прикроватном столике нашу с сестрой фотографию возле прошлогодней рождественской елки. Я в футболке и джинсах, а Тэмми в клетчатой юбке и вязаном пуловере. Эта же юбка была на ней в день смерти, а потом, когда родители отвезли в похоронное агентство платье для церемонии прощания, им отдали ее вместе с другими ее вещами. Все упаковали в пластиковый мешок, на который приклеили бирку с фамилией. Этот пакет я видела на кровати в комнате сестры.

Не знаю, почему эта идея приходит мне в голову, но я пробираюсь наверх, в комнату Тэмми, и надеваю те вещи, которые были на ней в последний день, а потом делаю прическу и макияж в ее стиле. Это несложно, так как Тэмми старалась во всем на меня походить. Я спускаюсь по лестнице в нашу комнату, разворачиваю стоящую на столе камеру и нажимаю кнопку записи.

– Она меня убила, и мы больше не сможем быть вместе. Грязная, грязная Карла, она не дала тебе развлечься и должна все исправить. Чего ты хочешь, мой король? – говорю я тихим голосом, подражая тону сестры.

В эту секунду я понимаю, что никогда не смогу выиграть в этом соревновании с Тэмми, и это невыносимо. Но сейчас, когда я в ее одежде и полностью в его власти, боль ощущается иначе. Он приказывает мне встать на колени и целовать его ноги. Но это не я, это ведь Тэмми, верно? Я не представляю, каким будет его следующий шаг, никогда не знаю, и это действительно возбуждает. Все, кого я знала, были заурядны и предсказуемы. Я всегда понимала, кого они хотят видеть во мне. Но Полу в постели нужно только одно – страх. Однако именно этого он от меня никогда не получает.

Вскоре после смерти Тэмми мы переезжаем в небольшой дом в Портал-Хаузе. Из этого городка можно за полчаса добраться до моих родителей и до жилища Пола. Он часто навещает отца с матерью, но никогда не берет меня с собой. Это случается только однажды. Он оставляет меня в машине, когда мы подъезжаем к небольшому белому особняку в Скарборо, но я все же пробираюсь в сад и заглядываю в окна, надеясь увидеть комнату, где прошло его детство. То, что открывается моим глазам, сложно описать словами. Внутри творится настоящий хаос. Повсюду грязные бутылки, тряпки и коробки с хламом, которые выполняют функцию стеллажей. Все это кажется логовом алкоголика, пока не приглядишься и не заметишь, что весь этот скарб стоит баснословных денег. Бутылки из-под дорогого вина, треснутые бокалы за триста долларов, роскошный диван. Как только за тонкими стенами слышатся голоса, я проскальзываю назад в машину и больше никогда не упоминаю его родителей. Это явно не то, о чем хочет говорить мой повелитель.

Я начинаю обустраивать наше новое гнездышко. Здесь все должно быть идеально, а на это требуется очень много денег. По каталогу я заказываю хрустальные фужеры с гравировкой, вышитые салфетки и скатерти, новые занавески и пару мягких игрушек в компанию к огромному плюшевому медведю, которого я забрала из комнаты Тэмми.

У нас вечно не хватает денег, а когда Полу чего-то недостает, он жаждет боли и насилия. Мы занимаемся сексом круглые сутки, а потом начинаем обсуждать, кого из моих подруг можно пригласить на ужин. Пару раз я привожу к нам знакомых девушек и однажды даже вызываю проститутку, которая очень похожа на Тэмми, но все это не устраивает Пола. Гостьи отключаются от подсыпанного в напитки кетамина, но потом просто просыпаются в гостиной и уходят, очень извиняясь за то, что так невежливо повели себя. Полу нужна Тэмми, ее чистота и невинность, но ни у кого из моих подруг нет ничего, что могло бы его заинтересовать. Впрочем, с проституткой мы все же занимаемся сексом, но это не приносит удовлетворения ни мне, ни ему.

Все меняется, когда Пол знакомится с девочкой из зоомагазина при ветеринарной клинике, в которой я работаю. Джейн пятнадцать, она невинна, но готова к приключениям и внешне напоминает Тэмми. Девушка слишком наивна, чтобы скрыть, как ей хочется общаться со мной, поэтому я просто приглашаю ее пройтись по барам и подсыпаю немного снотворного в коктейль. Когда она начинает зевать, я приглашаю ее к себе, чтобы ее родители не устроили скандала из-за выпитого на вечеринке.

– Стой перед дверью, а я пока сбегаю позвоню, – говорю я, когда такси останавливается перед нашим домом.

Я звоню с телефона-автомата на углу, прошу Пола открыть дверь и получить мой подарок. Он недоволен ровно до того момента, пока не видит перед собой Джейн, о которой еще вчера мечтал. Мой возлюбленный восхищен «подарком», и это именно то, чего я хочу. Ему требуются новые девочки, а мне нужен он, так что у меня просто нет другого