В те поры разлетелась по стране весть, что царь, чуя, что близок его смертный час, ищет жениха для своей дочери и что откажет он ему трон и все царство. И отдан был приказ, чтобы собрались в стольном городе все юноши, а царевна сама выберет из них жениха. И еще было сказано, что царевна будет восседать на площади с короной в руке, а все юноши должны проскакать мимо, и тот, кто сумеет выбить саблей из рук ее корону три раза подряд, и будет царским зятем.

В те времена брали в мужья не по чинам, каждый бедняк мог стать царю зятем, коли сам он и его подвиги придутся по вкусу царской дочери. Потому что ценили человека за смекалку, ловкость и храбрость, а не за богатства да имения. Вот почему и призвал царь не одних королевичей да царевичей, но и крестьянских сыновей, чтобы прибыли они все на состязание и могла б его дочь выбрать из них самого достойного.

И съехалось туда — мама родная! — как на большую ярмарку, народу видимо-невидимо, слетелись юноши со всего света: царевичи, королевичи, принцы, господские и крестьянские дети, и наряжены они были один другого краше, а кони под ними были один другого резвее и будто дышали огнем-пламенем. Немудрено, что все юноши искали руки царской дочери: была она так прекрасна, что не вздумать, не взгадать, только в сказке сказать, и царство наследовала огромное, а богатства несчетные, потому что была она одна дочь у родителей.

Услыхал про это Петру-Пепел, и, подите же, и он туда же. Вылез из своего запечного угла и, мил человек, тоже решил отправиться показать свою доблесть перед царской дочерью и завоевать ее сердце. Чем черт не шутит! Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь; самая грязная свинья иной раз сожрет лучшую грушу.

Видит он, братья сами поехали искать руки царской дочери, а его не позвали, и, недолго думая, вышел за околицу, вынул медную уздечку, тряхнул ею три раза, и явился к нему конь красный, как медь огненный, резвый, как арабский скакун, и спросил тот конь Петру-Пепла:

— Что прикажешь, повелитель?

— Отвези меня к царской дочери, чтобы пронесся я перед нею как молния, выбил из рук ее корону и завоевал бы ее сердце.

— Ладно, повелитель, — молвил конь, — но прежде облачись вот в эти одежды парадные да опоясайся саблей, а остальное уж моя забота.

Облачился Петру-Пепел в одежды парадные, какие конь привез ему, опоясался саблею и стал совсем неузнаваемым — теперь и родной брат не признал бы его. Сверкали те одежды, сабля и шпоры багряной медью, полыхали, точно языки пламени, а лицо его светилось лучами заходящего солнца. Вот каким стал Петру-Пепел, и ретивый конь принес его в город, где собрались другие юноши. Да, позабыл я рассказать вам, что, как Петру-Пепел мчался на своем коне в город, повстречались ему его братья: телега у них завязла в грязи, и лошаденки никак не могли ее вытащить. Петру-Пепел как завидел их, сразу узнал, а они его не признали, сняли шапки — должно быть, подумали, царевич какой скачет: уж больно он был видный да разодетый.

— Что, Павел, Иоан, Гицэ, Дэнилэ и Еремие, не могут Лила с Фане вытащить вас из грязи? — спросил он братьев.

— Нет, твое величество, — ответили братья, удивляясь, откуда он знает их имена, — не под силу лошадям нас вывезти: хилые они, куда уж им!

— Что ж вы не взяли с собой братца Петру? Он телегу бы подтолкнул да из грязи вас бы и вытащил.

— Ну его к богу, твое величество, не достоин он того, чтобы имя его поминать.

— Вы так думаете? Так знайте же, что не кто иной, как Петру-Пепел, вытащит вас из грязи.

Как дунул конь Петру-Пепла, так подтолкнул телегу братьев вместе с их лошаденками далеко вперед.

Подивились братья словам незнакомца. По речам своим похож он был на Петру-Пепла, только разве могло такое случиться? Знали они, что Петру-Пепел сиднем сидит в своем запечном углу, откуда ж ему взять такую одежду и такого коня? Не мог это быть их брат Петру, не мог, да и все тут.

Так говорили дорогой между собой братья, а Петру тем временем уже прибыл в царский стольный град.

Людей с разных сторон в город съехалось великое множество. И все дивились, на Петру глядючи: какого это царя сын? Одни говорили, что царя Красного, другие, что Зеленого, третьи — будто Желтого; а королевские сыновья смотрели на него волком, потому что был он всех сильнее и краше и зарился на их счастье. Но вдруг затрубили трубы, и началась потеха.

Царевна поднялась на помост из красного мрамора; одета она была в золотые одежды, драгоценные каменья сияли на ней, как солнце; восседала царевна на золотом троне и держала в руке царскую корону; те, кто бились за эту корону, проносились мимо трона ласточками и пытались саблей выбить ее из рук царевны. Только кто ударит по короне саблей, у того сабля ломается, а корона и не шелохнется.

По прошествии нескольких часов лежала у ног царевны целая гора сабель.

И все, кто там был, дивились, почему это юноша в медно-красных одеждах не пробует счастья.

Наконец пришел черед и Петру-Пепла; пришпорил он своего коня и молнией пронесся мимо царевны как раз под той ее рукою, в которой держала она корону, и ударил саблей по короне с такою силой, что корона улетела в дальний угол. Тут все захлопали от радости, а царь устроил пир великий и повелел всем через три дня съехаться снова и снова попытать счастья, чтобы отыскать такого витязя, который три раза подряд выбьет из рук царевны корону. На пиру только и разговору было, что о юноше в медных доспехах. Потом, кто жил поближе, воротились восвояси, а кто подальше — там остались. Воротился и наш Петру к себе домой, вернее сказать, в свой запечный угол.

А как вернулись домой его братья, принялись они рассказывать, что видели. Петру все слушал да помалкивал. Только когда повели они разговор о том, как завязли в болоте и как явился какой-то разодетый господин и вытащил их из грязи, Петру в своем запечном углу давай смеяться и говорит:

— Видал я, как конь того господина только дунул и подтолкнул вас с вашей телегой далеко вперед.

— Да откуда ты-то знаешь, бездельник? — спросили его братья. — Откуда ты знаешь?

— Откуда? А я влез на курятник