— Медвежонка к Медведю, — раздавались веселые голоса. — Ну, теперь держись — два Медведя в стае будут!

Проводив сузившимися от усмешки глазами Стойко, вожак повернулся к остальным:

— Ну а вы на что способны?..

Уже позже, когда все новички прошли первое испытание и смешались с отроками и наставниками, с любопытством озирая все вокруг, неожиданно выяснилось, что их на самом деле было не четверо, а пятеро. Пятый прятался за чужими спинами и, только когда все парни разошлись, обнаружился чуть в отдалении. Сперва он держался на расстоянии, как одичавший щенок, но потом осмелел и подкрался было ближе, а когда понял, что остался один и ничья спина не загораживает его от любопытных глаз, снова шарахнулся назад. Его бы и не заметили — мало ли поселковых парней, что еще не вышли годами или не подошли по силе и сметке, с завистью издалека смотрят на стаю! — но его осторожность невольно бросилась в глаза. Отступив на шаг, он продолжал завистливо-пристально смотреть на дружинников, и его углядели.

— Эй, парень, а ты чего ж? — весело оскалил зубы дозорный на воротах, посторонившийся, чтобы пропустить вожака. — Забоялся иль так пришел?

Вожак, уже ступивший внутрь двора, остановился, оглядываясь через плечо. Задержались и другие. Оказавшись в кольце внимательных глаз, парнишка дернулся было бежать, но помедлил, исподлобья глядя на собравшихся.

Парень был чужим. За двенадцать лет, что стояла тут застава, вожак успел узнать в лицо большинство здешних жителей — каждый должен знать свою стаю. Но его тут не встречали ни разу.

Новичок был мал ростом — едва доставал вожаку макушкой до груди, был тощим, грязным и каким-то помятым. Он зябко кутался в вытертый полушубок, который был ему явно маловат, а кроме небольшого мешка у ног и суковатой палки, на которую он опирался, как старик, при нем ничего не было — ни лука в налучье, ни даже лыж. Зато он чуть не с ног до головы был облеплен снегом — видимо, ночевал не под крышей и пробирался по лесам без дорог. На вытянувшемся, совсем детском лице голодным огнем горели круглые синие глаза в обрамлении длинных ресниц. Их затравленный тоскливый взгляд заставил вожака задержаться на пороге.

— А ты что ж? — окликнул он новичка, останавливаясь.

Тот пугливо втянул голову в плечи и заторопился уходить, но вопрос ждал ответа.

— Земля, чай, не куплена, — просяще-настороженно отозвался он недетски суровым севшим голосом. — Постою — и дальше себе пойду.

По-словенски говорил он чисто, со смутно знакомым Тополю выговором — видать, явился из глубины словенских земель.

— А ты разве не к нам шел? — Тополь раздумал уходить, приглядываясь.

— Нет, — мотнул головой отрок. — Я мимо, своим путем.

Он нагнулся, поднял мешок, забросил его на плечо, примерил палку и, бросив последний прощальный взгляд на распахнутые ворота, сделал шаг прочь. Но вожак успел заметить короткий вздох.

— Куда идешь? — бросил он в обтянутую полушубком спину.

Отрок развернулся так быстро, что это могло быть понято как желание войти в ворота, но то, как он при этом втянул голову в плечи, говорило само за себя — паренек отчаянно ждал и боялся удара в спину.

— Куда глаза глядят, — нехотя отозвался он. — Ну, пошел я… Бывайте здоровы!

Помедлив, он поклонился издалека, и Тополь вдруг понял, что не может отпустить его просто так. Несколько воинов и отроков вернулись, остановившись подле вожака и с любопытством разглядывая паренька. Он вышел из леса как невиданное диво и собирался уходить. Но в глазах его было что-то почти неразличимое, что тревожно трогало сердце.

— А я-то думал, ты проситься к нам шел. — Вожак шагнул ближе, вглядываясь в лицо отрока. — Или ты струсил?

Он протянул руку, но парнишка отпрянул с проворством дикого зверька.

— Никого я не боюсь, — хмуро отрезал он. — А только все равно ведь не примете… Хотя что вам! У вас-то псы стоялые, кормленые — что стоит спустить их на волчонка приблудного!..

Он кивнул в сторону дружинников — впереди маячила высокая массивная фигура Первуна Медведя, только что взявшего в выученики Стойко, уже прозванного Медвежонком. Вокруг него стеной стояли лесовики, и правда походившие на свору насторожившихся псов.

Тополь окинул взором свою стаю:

— Да ты, никак, драки ждешь?

— Да ладно тебе, — моляще оборвал парнишка, отступая. — Сам уйду… Палкой гнать не придется…

— А что? — живо спросил Тополь. — Гнали?

Парнишка вскинул на него страдальческие глаза — и опустил их.

— Часто, — прошептал он совсем тихо. — Я ведь изгой. С лета брожу без огня и угла… На голоса вышел людей посмотреть…

Понурившись, он стоял у ворот, и видать, совсем не хотелось ему уходить опять в никуда, в неприветливый зимний лес.

— Как звать тебя? — спросил Тополь.

— Мама Волчонком звала, — не поднимая головы, отозвался парнишка. — А те, у кого в приймаках жил, Недоноском…

— А который тебе год?

— Шестнадцатая весна пойдет…

На вид парнишке было меньше. Решив оборвать разговор, он встряхнул мешок, поправляя его на плече, и вперевалочку неспешно пошагал по тропе мимо поселка к берегу реки навстречу опять поднимающемуся ветру и короткому зимнему дню.

— Ну, вот что, парень, — решившись, рубанул ладонью воздух Тополь. — Сумеешь против моего человека выстоять — не придется тебе в сугробе эту ночь ночевать!

Волчонок развернулся на пятках как ужаленный. В его огромных глазах вспыхнул жадный недоверчивый огонь, безумная надежда, перемешанная со страхом. Роняя мешок и палку, он шагнул было обратно — но остановился как вкопанный.

— Не пойду, — вдруг с мигом вспыхнувшей злобой ответил он. — Знаю я вашу доброту! Лучше уж замерзнуть в снегу, чем с вами, викингами вонючими, под одной крышей!.. Пропадите вы все пропадом, звери!

Словно испугавшись своих слов, он зажал себе рот рукой, озирая враз подтянувшихся воинов. Разговоры потухли, люди плотнее сомкнули строй. И в наступившей тишине угрожающе-тихо прозвучал голос вожака Тополя:

— А скажи-ка, гость мимохожий, почто ты мою стаю лаешь?

— То уж мое дело, — огрызнулся отрок. — Тебя забыл спросить… С вами, как с людьми, а вы на клочки порвать готовы… Чего глядишь? Пускай псов своих, вон у них уже слюни текут!

В толпе воинов послышалось недовольное ворчанье — мало кому пришлись по душе злые слова. Но Тополь не успел рта открыть, как вперед выскочил Всемил:

— Дозволь мне, вожак!

В толпе заворчали сильнее, когда воин выступил на утоптанный снег, оправляя полушубок. Рослый осанистый Всемил был одним из самых ловких и сильных бойцов. Рядом с ним нескладный Волчонок казался вовсе заморышем. Втянув голову в плечи, он покорно ждал, когда подойдет его противник.