– Что они ищут? – спросил он.

Йоста подумал, что Петер справляется с ситуацией, глядя на нее как бы со стороны, притворяясь, что все это его не задевает. Такую стратегию Флюгаре не раз уже наблюдал раньше.

– Мы не имеем права рассказывать, что делаем и что ищем.

Петер кивнул.

– Потому что мы – потенциальные подозреваемые.

В его голосе звучало отчаяние, и Йоста подумал, что честность – лучший ответ.

– Да, это так. И я понимаю, каково вам. Но вы, наверное, хотите, чтобы мы сделали все от нас зависящее, чтобы узнать, что же произошло с Неей. А это включает в себя, к сожалению, и отработку невероятных альтернатив.

– Я понимаю. Всё в порядке, – проговорил Петер.

– Ваши родители тоже поймут? – спросил Йоста, переведя взгляд на Бенгта и Уллу, которые возбужденно обсуждали что-то, стоя в стороне. Отец Петера что-то говорил, размахивая руками; лицо у него было красным, несмотря на южный загар.

– Они встревожены. И расстроены, – ответил Петер и вырвал целый пук травы из газона. – Папа всегда был таким – когда его что-то тревожит, он реагирует агрессией. Но он не так грозен, как кажется.

С сеновала вышел Турбьёрн.

– Патрик! – крикнул он. – Ты можешь подойти?

– Да, могу! – ответил Хедстрём и с трудом поднялся. В коленях у него захрустело, когда он вставал, и Йоста подумал, что, когда он сам будет вставать, хруста будет еще больше.

Флюгаре проводил взглядом Патрика, когда тот прошел через двор и остановился, нахмурив лоб. Держа телефон в руке, Турбьёрн что-то возбужденно говорил Патрику, стоявшему с озабоченным видом.

Йоста поднялся.

– Пойду узнаю, чего хочет Турбьёрн, – сказал он и, встряхнув слегка онемевшую правую ногу, похромал к ним. – Что случилось? Что-нибудь нашли?

– Нет, мы даже не начали осматривать сеновал, – сказал Турбьёрн, встряхнув в воздухе мобильным телефоном. – Но мне только что позвонил Мелльберг, который приказывает нам сниматься отсюда и ехать в центр для беженцев. Говорит, он там что-то обнаружил.

– Обнаружил? – растерянно переспросил Йоста. – Когда? Как? Он сидел и спал в своем кабинете, когда мы уезжали сюда.

– Держу пари, это какая-нибудь чертовщина, – проворчал Патрик и обернулся к Турбьёрну. – Мне хотелось бы, чтобы мы сперва закончили здесь, но Мелльберг – начальник, и я не могу пойти против его приказа. Нам придется все здесь оцепить, поехать в центр для беженцев, а потом вернуться сюда.

– Не лучший вариант прерывать обыск, – проговорил Турбьёрн.

Йоста понимал его. Однако он был согласен с Патриком. Формально Мелльберг был их начальником и нес ответственность за работу участка, и хотя все прекрасно знали, что это происходит скорее в теории, чем на практике, они все же были вынуждены подчиняться его приказу, если уж он его отдавал.

– Мы поедем с вами, – сказал он, и Патрик, доставший телефон и безуспешно пытавшийся дозвониться до Мелльберга, одобрительно кивнул.

Йоста подошел к хозяевам дома и сообщил, что они вернутся позже, оставив их вопрос «почему» без ответа. Его мучили дурные предчувствия. То, что Мелльберг отправился куда-то по собственной инициативе, могло означать лишь неприятности. И что такое он мог обнаружить в центре для беженцев?.. Йосту охватило чувство надвигающейся катастрофы.

* * *

Дети вовсе не торопились домой, но Эрика знала, что, если она планирует в будущем хоть раз снова привозить их сюда поиграть, лучше не оставлять их слишком надолго. Близнецов она вела за руки, а Майя радостно прыгала впереди. Благословенный ребенок. Всегда в хорошем настроении, всегда заботлива и настроена на хорошее. Эрика отметила для себя, что надо уделять больше времени дочери. Иначе выходило, что бешеные близнецы перетягивают на себя все внимание.

Ноэль и Антон весело рассказывали о том, чем занимались в течение дня, но она не могла отвлечься от мыслей о Хелене. Так много вопросов осталось без ответа… Однако она понимала, что интуиция ее не подвела. Если начать давить на Хелену, та закроется, как улитка в ракушке. А Эрике надо еще многое выяснить, чтобы закончить свою книгу. Срок сдачи – первое декабря, а она пока не написала ни строчки. В принципе, так и было задумано по плану – обычно Эрика тратила львиную долю времени на сбор материала, а потом создавала рукопись примерно за три месяца. Но это означает – если она хочет успеть в срок, ей надо садиться писать не позднее чем в конце сентября. А теперь все ее выверенные планы опрокинуты. Она пока не знает, как убийство Неи повлияет на книгу и ее издание. Независимо от того, имеют Хелена и Мария отношение к делу или нет, ей придется написать о сходстве между этими двумя преступлениями. А поскольку убийство Неи пока не раскрыто, невозможно заранее планировать, как оно сможет вписаться в книгу. К тому же Эрике было не по себе, оттого что она хладнокровно думает о книге, когда у других людей горе. Но еще с тех пор, как была написана книга об убийстве ее подруги детства Александры, Эрика решила отделять эмоции и работу. И не раз ее книги помогали родственникам погибших, давая определенность. В некоторых случаях Эрика даже способствовала раскрытию преступления и на этот раз намеревалась помогать полиции в том, что у нее получалось лучше всего, – раскапывании старых убийств.

Усилием воли Эрика заставила себя отбросить мысли от книги – на Новый год она дала себе обещание не думать о постороннем, находясь с детьми. Не размышлять о работе, не сидеть, уткнувшись в телефон или в лэптоп на коленях, а уделять им все свое внимание. Детство так скоротечно…

Хотя младенческий период не был ее любимым временем, она от души радовалась по поводу малыша Анны. И брать его иногда ненадолго – словно выковыривать изюминки из булочки: обниматься, играть с ним, а потом возвращать родителям, когда маленькое чудо начинает голосить или плохо пахнуть. И, конечно же, ей было любопытно, кто там внутри. Ни Дан, ни Анна не пожелали заранее узнать пол ребенка, говоря, что для них это не имеет никакого значения. Но что-то подсказывало Эрике, что у Анны и Дана будет девочка. Наверное, так лучше, потому что неродившийся ребенок, которого Дан и Анна потеряли при таких трагических обстоятельствах, был мальчик. На лице и теле у Анны остались следы той аварии, которая и ей чуть было не стоила жизни, но, казалось, сестра начала привыкать к физическим изменениями в своей внешности. Во всяком случае, она давно об этом не упоминала.

Эрика резко остановилась. Мысль об Анне внезапно напомнила ей о девичнике. Она и забыла, что сама предложила устроить его для Кристины. Порой свекровь действовала ей на нервы, но всегда соглашалась помочь, когда надо было посидеть с детьми. Поэтому нужно как минимум устроить для нее приятный день. Что-нибудь веселенькое. Не какие-нибудь глупости, типа ходить по улицам в фате и продавать поцелуи – в ее возрасте это недостойно. А что-нибудь милое и приятное, чтобы Кристина оказалась в центре внимания. Но что придумать? И когда? Времени осталось совсем мало. Может быть, прямо в эти выходные? Но тогда надо и впрямь торопиться, если она хочет успеть что-нибудь организовать…