Он потому и потащил Эву наверх, под самую крышу, ведь они не договорили тогда, в галерее. Услышанное не просто оглушило, ему казалось, это какой-то невозможный сюр или сон, ведь все, все оказалось вывернутым наизнанку.

Эва говорила, а он задыхался от беспомощности, понимая, насколько был слеп. Он позволял собой манипулировать, по итогу поверив в то, что противоречило логике, или ему так было удобнее считать?

У Макара набралась масса вопросов, но… не к Эве, он потом задаст их, не ей, а той, которую из-за собственной слепоты и эгоизма назвал своей женой, но которая его женой не была ни одной минуты. Мак смотрел на девочку, которая стояла перед ним, такая же опустошенная своими признаниями, как и он сам, которую он планомерно ломал, уничтожал и которой был недостоин. Но без которой не мог жить и не собирался.

Он не мог ее отпустить, он не хотел ее отдавать, ее близость сводила с ума, и снизу шли не просто импульсы. Если бы из Макара можно было изготовить реактор, этот выставочный комплекс уже бы покидал пределы Солнечной системы.

Наверное, подсознательно он рассчитывал на поцелуй, пусть и вкупе с ударом коленом в пах, но то, что было дальше, не могло ему представиться даже в самых смелых мечтах. Она ответила. И его накрыло.

Как он мог до этого обходиться без нее? Без ее сбившегося дыхания, без ее пальчиков, царапающих затылок и плечи, без ее губ, таких сладких, что у Макара совсем отшибло разум вместе с сознанием. И единственное, чего ему не доставало, это почувствовать ее всю, без ненужной прослойки одежды.

Она была его, вся, никакого Ямпольского между ними не было, у Макара даже сомнений не возникло. А вот между ним и Эвой все было, как прежде, как будто они расстались вчера, и он уже успел дико соскучиться. Их тела помнили и тянулись друг к другу, что бы там ни делали и ни говорили их хозяева.

Как Эва потом не отпиралась, Макар понимал — эта девочка слишком чистая и правильная, она замужем, потому считает себя обязанной. Макар вот Ямпольскому ничем не обязан, потому чихать на него хотел с высокой горки. Главное он знал, телом не лгут, и только что он получил лучшее доказательство того, что его девочка по-прежнему его, а значит он сумеет отвоевать ее у мужа. Если надо, то и откупить.

И Мак не ошибся, лис Ямпольский повелся на демидовские прииски, теперь Макар мог быть абсолютно спокоен, он заберет обеих, Эвочку и ее девочку, а пока следовало найти ту, которая пока еще звалась его женой.

Алены в ресторане не оказалось, охранники тащились сзади, Макар обошел зал по периметру, но следов жены не нашел. Направился к выходу, как тут один из охранников встал на пути.

— Арсен Павлович хотел, чтобы вы оставались здесь…

И Макар не смог отказать себе в удовольствии выпустить пар, заехав парню кулаком в челюсть. Тот перевернулся и перелетел через стол, второй кинулся на Макара, но, похоже, у Демидова в самом деле был дикий вид, потому что охранник остановился в растерянности, и Мак свободно покинул зал. Преследовать его не стали.

Алену он увидел издали, она разговаривала с каким-то мужиком, который стоял к Макару спиной. Увидев мужа, Алена осеклась, а Мак подбородком указал ей на свою машину.

Ее собеседник обернулся, и Макар узнал Маркелова, партнера и приятеля Ямпольского. Они что, знакомы? Алена торопливо попрощалась и прошла к машине, по дороге они не проронили ни слова. Приехав домой, все так же молча поднялись в квартиру, Макар, не давая жене опомниться, чуть ли не силой усадил ее в кресло, а сам навис сверху.

— Поговорим? — он улыбнулся, а Алена почему-то отодвинулась. — Ну что, рассказывай.

— Что ты хочешь услышать, Мак?

— Для начала, что за фото ты мне подсунула, когда я разбил твой телефон? Кого там в оригинале обнимала Эва? Вспоминай, вспоминай, дорогая, терпение сегодня не мой конек.

— Откуда… — Алена судорожно выдохнула, — откуда ты знаешь?

— Я говорил с Эвой.

— И что она тебе рассказала? — Макару показалось, что Алена побледнела, и он ответил очень серьезно, глядя почти бывшей жене в глаза:

— Все.

— …

— Давай ты потом будешь материться, дорогая, когда уберешься отсюда. Я все еще жду.

— Это был ты! — выдохнула она ему в лицо чуть ли не с ненавистью, и Макар закрыл глаза, чтобы ее не видеть. — Это всего лишь фотошоп, мальчик мой, и ты повелся, я подставила на фото, где ты с ней обнимался, лицо другого парня. Но мне повезло, ты был настолько пьян, что ничего не заметил.

— Так, дальше… — Макар избегал смотреть на жену, потому что тогда появлялось стойкое желание сжать эту тонкую изящную шею руками и… — Таиланд. Когда ты вернулась?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Через неделю. Я нанимала человека следить за тобой, пока меня не будет в городе, и он доложил, что ты каждый день несешься за город, где живет девушка с ребенком. Я прилетела обратно, поселилась в отеле и сама проследила за тобой. Конечно, я не смела соваться к ней, пока ты был в городе, но мне повезло, ты улетел на переговоры, и я убрала Эву из нашей жизни.

Она говорила спокойно, как о чем-то обыденном, абсолютно уверенная в своей правоте, а Макар смотрел на прекрасное, ухоженное лицо, фарфоровую кожу, холодные глаза и ненавидел себя за то, что столько лет цеплялся за старые, давно изжившие себя чувства к пустой, хоть и красивой витрине.

— Скажи, зачем тебе это все было нужно? — он тоже старался быть спокоен. Бить ее он не будет, а об остальном позаботятся адвокаты. — Ты ведь не любила меня?

— Ну почему же, — Алена сверкнула глазами, — просто ты чересчур пускал слюни по своей Эве. Если бы не она, у нас все было бы хорошо.

— Из нашего брака не могло получиться ничего хорошего, ты же видела, что я не люблю тебя, что я не хочу тебя? — Макару в самом деле было интересно. — У тебя совсем нет гордости? Я неделями тебя не замечал.

Алена не ответила, смотрела в сторону, но это были вопросы, ответы на которые были очевидны.

— Беременности, как я понимаю, никакой не было?

А вот тут она вскинулась.

— Тебе какая разница, разве тебя это заботило?

Тут Макару возразить было нечего, это была правда, он ни разу не заводил с ней разговоров о детях.